Российский царский и императорский дом - Владимир Бутромеев Страница 25

Осада турецкой крепости Азов русскими войсками в 1696 году. Художник III. Адриан

30 сентября состоялось торжественное вступление в Москву возвратившихся из-под Азова победителей. Петр отпраздновал победу длинным рядом пиршеств и увеселений.

Удачные действия русского флота под Азовом дали новый толчок к развитию кораблестроительной деятельности Петра. Царь хорошо понимал, что без сильного флота трудно будет сохранить под властью России только что приобретенную крепость. Поэтому 4 ноября 1696 года Петр собрал в Преображенском «думу», которая и постановила, что все жители Московского государства должны участвовать в создании русского флота. Всего предполагалось выстроить и снарядить 52 судна. Общее руководство и надзор над кораблестроением были поручены окольничему Протасьеву, получившему звание «адмиралтейца».

Работа пошла довольно успешно. Но скоро Петр увидел, что для России гораздо выгоднее иметь собственных корабельных мастеров, чтобы не зависеть от иноземцев. Поэтому он решил отправить в Голландию, Италию и Англию пятьдесят стольников для обучения там корабельному искусству и архитектуре.

Отправка молодых людей за границу вызвала глубокое недовольство среди боярства, уже давно питавшего нерасположение к Петру за его любовь к иноземцам. Знатные русские люди смотрели на себя как на избранный, единственно благочестивый народ, хранящий истинную Христову веру, и считали для себя грехом иметь какие-либо сношения с иноплеменниками. В начале 1697 года монах Авраамий подал Петру письмо с обличением поведения царя и его отношения к православной вере и к своим подданным. В письме говорилось, что Петр ведет себя «печально и плачевно, уклонился в потехи, а государством правят «дьяки-мздоимцы». Петр ответил на это письмо назначением строгого расследования, по окончании которого Авраамий и его друзья были отправлены в ссылку. Вскоре после этого письма был открыт уже настоящий заговор на жизнь царя. Самые главные заговорщики, бояре Соковнин и Пушкин и стрелецкий полковник Циклер, сознались в застенке, что мотивами для замышлявшегося цареубийства были новшества Петра. Кроме того, под кнутом палача Циклер оговорил и царевну Софью. Петр посмотрел на этот заговор как на продолжение прежних происков Софьи и ее сторонника, Ивана Михайловича Милославского; поэтому он отнесся к заговорщикам без всякой пощады. Все они были присуждены к смертной казни; кроме того, гроб с телом Милославского, умершего еще в 1685 году, был вырыт из могилы, привезен на свиньях к месту казни и поставлен под эшафотом так, что кровь казненных заговорщиков стекала на истлевший труп Милославского.

Ф.-Я. Лефорт. Художник П. Андреев

Подавив явные выражения недовольства, Петр стал готовиться к отъезду за границу. Он созвал бояр и объявил им, что считает себя неспособным управлять государством на благо народа, так как не получил настоящего образования, а поэтому решил поехать учиться в просвещенные европейские страны. Петр ехал за границу главным образом затем, чтобы учиться там, а также увидеть все то, о чем ему много рассказывали иностранцы, жители московской Немецкой слободы.

В конце XVII столетия жизнь обитателей Немецкой слободы в Москве мало чем отличалась от их жизни и времяпрепровождения где-нибудь в Берне, Амстердаме или Женеве, откуда они приехали в Россию. Когда Петр ближе сошелся с членами этой интернациональной колонии, он стал принимать самое деятельное участие и в ее развлечениях. Легко научившись танцам, он так увлекся ими, что никогда не мог усидеть на месте, когда раздавались звуки его любимого «гросфатертанца». Кроме новых удовольствий, Петру нравились в Немецкой слободе непринужденность, простота и веселость иноземцев, так подходившие к его собственному характеру. К тому же скоро у него вспыхнуло нежное чувство к одной из жительниц слободы, дочери золотых дел мастера, Анне Монс, с которой его познакомил Франц Лефорт.

Но Петра влекли в Немецкую слободу не только нежные чувства к Анне Монс и жажда развлечений, но еще больше и его природная любознательность. Состав иноземных товарищей Петра отличался большой пестротой во всех отношениях: среди них были французы, немцы, голландцы, англичане, шотландцы; католики, лютеране, кальвинисты; генералы и офицеры, художники, лекари, аптекари, купцы, золотых и серебряных дел мастера, часовщики. Они рассказывали ему много интересного о Западной Европе и обучали его разным ремеслам, какие знали сами. Наибольшим расположением царя пользовались иноземцы Гордон и Лефорт.

Франц Яковлевич Лефорт приехал в Россию еще при Алексее Михайловиче, в 1675 году. Он поступил на военную службу, но в ней ничем особенно не отличился. Петру он понравился с первого же знакомства. Лефорт принимал самое живое участие в «потешных» маневрах Петра. Чтобы убедить царя в преимуществах иноземной военной формы, он несколько раз являлся к Петру в разных формах и достиг того, что Петр сам надел иноземный мундир и своих «потешных» велел обмундировать в иноземную форму. Лефорт был произведен в генерал-майоры и всегда сопровождал царя во время походов с «потешными», а также на все пиры и попойки. Он же ввел Петра в общество Немецкой слободы.

Лефорта Петр и поставил во главе торжественного посольства, с которым поехал за границу, зачислив самого себя в свиту «великих послов» под именем Петра Михайлова. Гласной целью этого посольства, выехавшего из Москвы в марте 1697 года и отправлявшегося в Австрию, Голландию и Англию, было укрепление дружественных отношений России с этими державами; а тайной целью было привлечение на службу в Россию капитанов, кораблестроителей и мастеров всяких ремесел.

Царь Петр I Алексеевич в иноземном платье. Художник Н. В. Неврев

В Либаве Петр с небольшой свитой сел на корабль, а посольство должно было ехать до Кенигсберга сухим путем. В этом городе царь встретил радушный прием у бранденбургского курфюрста. Здесь же он прежде всего начал доучиваться артиллерийскому искусству у главного инженера прусских крепостей фон Штернфельда.

Из Кенигсберга Петр поехал в сильно привлекавшую его Голландию. Инкогнито царя было раскрыто, как только он переехал русскую границу. Поэтому уже в Германии все прямо говорили о молодом московском царе, приехавшем учиться корабельному и артиллерийскому делу. 7 августа Петр приехал в голландский город Саардам, где была большая верфь. Он оделся в костюм голландского плотника – красную фризовую куртку, белые парусинные шаровары и лакированную шляпу – и пошел к кузнецу Кисту, работавшему прежде в Москве и знавшему Петра лично. Кист сразу признал царя, несмотря на его странный костюм, но, по просьбе Петра, никому не сказал об этом. Петр поселился у него в доме и стал ходить на работу. Но у Киста он прожил всего лишь неделю, так как жена хозяина скоро разболтала соседкам тайну их жильца, и за царем-плотником стали ходить по улицам толпы зевак. Петра это любопытство очень сердило. Раздраженный Петр решил уехать в Амстердам, куда вскоре прибыло и отставшее от него в пути посольство. Здесь царь и прожил четыре месяца, работая на ост-индской верфи в качестве простого плотника.