С трудом о прошлом, о былом. Очерки о жителях д. Верхние Таволги - Николай Коротков Страница 25

В центре, на виду каждого или почти каждого поселения – обелиски и памятники. Добросовестно возведённые в 70-е годы прошлого века, они, где-то простенькие и скромные, где-то чуть повнушительнее, являлись местом воздаяния памяти тем, кому не суждено было вернуться с полей сражений самой страшной из всех войн – Великой Отечественной. Эти места были востребованы и почитаемы, куда приходили врачевать свои истерзанные и израненные лихолетьем войны души матери, вдовы и дети невинно убиенных. Понуренные и согбенные тяжестью пережитого, застывали они перед обелиском… Всматриваясь в начертания на мемориальных досках и выискивая родные строки, они вспоминали своих Ермолаюшек, Филиппушек, Самонушек, оставшихся навсегда лежать в чужой земле. Для них, полуграмотных, неведомо было, где Брянщина или Псковщина, откуда пришли похоронки и где покоятся косточки погибших. Изваянием стояли они, непритворные и естественно-искренние в своём непереносимом горе, в своей скорби, и каждый думал о своём сокровенном. Залечить душевные раны и смириться с потерей близкого человека, тем более, неизвестно где погребённого, или без вести пропавшего, невозможно, но относительно привыкнув к мысли, что этого человека никогда уже не увидишь и, побывав тут, у монумента, обретаешь обманное чувство, что как бы посетил последний приют своего близкого. Уходили они отсюда облегченные слезами и с осознанием «встречи».

Обелисктаволжанам, погибшим в годы ВОВ

Посещаемость этих памятников была высока, но затем, в связи с естественным уходом из жизни свидетелей и участников тех грозных событий, с затуханием патриотического движения, утратой нравственных ориентиров, все те добрые почины сошли постепенно на нет. Уже не увидеть зимой расчищенных тропок, поправленных и отряхнутых доброй рукой от снега веночков. И лишь кампания майских «победных» дней оживляет в людях чувство прошлого. Да и может ли быть иначе? Дата 9 Мая сближает и объединяет людей, напоминая о пережитой общей беде и совместной радости, ибо Победа была настоящая, это победа духа народа, а не надуманная историками дата, потому народ ощущает ее близко и родственно.

Более 80 человек поименованы в Книге Памяти, которые не вернулись в родные Верхние Таволги. Читаешь фамилии на плитах обелиска и думаешь, что за каждой строчкой чья-то судьба, чья-то оборванная жизнь. Про многих, чьи имена высечены на плитах, уже никто не знает и не помнит, а сухие несколько строчек в Книге Памяти ни о чём не говорят.

Коротков Самуил Дмитриевич – один из тех, не вернувшихся. В старых семейных бумагах, обречённых на бесследное и безвозвратное исчезновение, абсолютно случайно (видимо, не суждено было Самуилу кануть в забвение) обнаружились несколько выцветших фотографий и копия похоронки.

Это всё послужило толчком и руководством к поиску. В результате, после определенных усилий, удалось установить некоторые биографические данные и вехи его жизненного пути. Единственная фотография военных времен, маленькая и полувыгоревшая от времени. Суровое, не по годам повзрослевшее (на фото чуть более восемнадцати лет) волевое лицо, какие-то тоскующие глаза. Торжественная, обречённая печать образа говорит о принадлежности уже не себе, а долгу, присяге и приказу. Через несколько недель он погибнет, а мать, получившая похоронку, всю оставшуюся жизнь будет оплакивать его в родной деревне.

На взгорке средь деревни, рядом со школой – рубленый, добротный, под железной крышей, пятиоконный по фасаду дом, а на задах его, в огороде – аккуратный домик поменьше.

Место хорошее, весёлое – и речка рядом, и колодец близко. Жила тут когда-то дружная и работящая семья золотоискателей-старателей Коротковых. Пятеро сыновей и одна дочь были у Дмитрия Филипповича и Федоры Варфоломеевны. Вернее, детей было больше, но выжили шестеро (время-то было тяжёлое).