Шумеры. Первая цивилизация на Земле - Самюэль Крамер Страница 25

Суды обычно состояли из трех судей, хотя в некоторых случаях из одного или двух. Профессиональных судей не существовало; по документам, из тридцати шести человек, перечисленных в списке судей, большинство были важными храмовыми сановниками, морскими купцами, курьерами, писарями, констеблями, инспекторами, авгурами, префектами, архивистами, городскими старейшинами и даже энзи. Вместе с тем есть и несколько лиц, обозначенных как «царские судьи», а один документ оканчивается словами «дитилла семи царских судей Ниппура», что свидетельствует о существовании особого суда в Ниппуре, вероятно, что-то вроде суда последней инстанции. О методах и критериях назначения судей ничего не известно, как и о длительности их службы или о размерах вознаграждения за их труд, если таковое было.

Именам судей в судебных архивах непосредственно, как правило, предшествовало имя машкима, который был, скорее всего, каким-то судебным служащим и бейлифом, в обязанности которого входила подготовка дела к судебному рассмотрению и надзор за деталями хода судебной процедуры. Более ста машкимов перечислены в списке дитилл, и все они того же социального происхождения, что и судьи. Роль машкима, таким образом, также не являлась постоянной и профессиональной. Есть указания на то, что машкиму платили за его услуги; так, в одном документе читаем следующее: «1 шекель серебром и 1 ягненок были платой машкиму за его услуги».

В некоторых дитиллах за именами судей и машкимов следует перечень лиц, выступающих в качестве свидетелей того или иного толка, которые, похоже, являлись представителями не законников, а общественности на судебных тяжбах.

Процедура судебного процесса в Шумере была такова: процесс возбуждался одной из сторон или, если были задействованы государственные интересы, государственной администрацией. Свидетельство (доказательство) перед судом могло состоять из утверждений свидетеля, как правило под присягой, или одной из сторон под присягой, либо оно могло поступать в форме письменных документов и утверждений, составленных «экспертами» или высокими чинами. Вердикт выносился условно и вступал в силу только после административного подтверждения в храме клятвы той стороны, от которой суд требовал подтверждения истинности ее заявлений. Такая клятва давалась обычно одному-двум свидетелям, а не участникам тяжбы, за исключением тех случаев, когда заявления свидетелей отвергались другой стороной. Клятвы не требовалось, если поступало письменное заверение одной из сторон. Иногда клятву давал машким, принимавший участие и в прежних судебных процедурах, имеющих отношение к вопросу тяжбы. Вердикт обычно бывал краток и формулировался фразой вроде «подтверждается, что это (т. е. объект или раб, составлявший предмет тяжбы) принадлежит X. (выигравшей стороне)», или «X. (выигравшая сторона) взял его (объект или раба) как свой», а порой даже так: «У. (проигравшая сторона) должна заплатить». Иногда, но далеко не всегда, указывалось основание решения. Вслед за вердиктом в документе порой указывалась причина отклонения или отказа.

Спустя примерно два столетия после Ур-Намму правитель из династии Исина по имени Липит-Иштар издал свод законов, дошедший до нас в виде фрагментов одной довольно большой таблички, изначально содержащей двадцать колонок полного текста, и четырех выборок для школьной практики. Как и аккадский свод Хаммурапи, текст состоит из трех разделов: пролога, собственно законов и эпилога. Пролог начинается утверждением, исходящим из уст самого царя, Липит-Иштара, что после того, как Ан и Энлиль дали Нининсинне, богине – верховному божеству Исина, царство Шумер и Аккад, и после того, как они призвали его (Липит-Иш-тара) «на царство в стране», чтобы принести «благоденствие шумерам и аккадцам», он издал свод правосудия в Шумере и Аккаде. Далее он перечисляет некоторые из своих достижений, касающихся благополучия подданных: освободил «сынов и дочерей Шумера и Аккада» от рабства, в которое они попали, и восстановил ряд справедливых семейных практик. Конец пролога, к сожалению, поврежден.

Что касается собственно законов, текст позволяет полностью или частично восстановить порядка тридцати восьми статей второй части свода, т. е. почти полностью, тогда как первая часть практически полностью разрушена. Предметом этих законов является аренда судов, недвижимость, особенно фруктовые сады, рабы и, возможно, слуги, снижение налогов, наследование и брак, заем волов. Сразу после статей следует эпилог, который удалось распознать только частично из-за многочисленных трещин в тексте. Он начинается с повторного утверждения Липит-Иштара о том, что им установлена справедливость в стране и что он принес ее народу благополучие. Далее он указывает, что им установлена «эта стела» – стало быть, свод, как и следовало ожидать, был выбит на стеле, копии текста которой были сделаны на табличках. И наконец, царь благословляет тех, что не нанесет стеле каких-либо повреждений, и проклинает тех, кто это сделает.

От социоэкономической структуры шумерского города переходя к более материальным его аспектам, нам следует начать с попытки установить численность населения. Это едва ли возможно сделать с достаточной степенью точности, т. к. не было официальной переписи населения, по крайней мере, свидетельств таковой не найдено. Что касается Лагаша, то на основании изучения довольно неполных и косвенных данных, приведенных в экономических текстах, Дьяконов подсчитал, что свободное население этого города составляло порядка 100 тысяч человек. В Уре примерно 2000 г. до н. э., т. е. в бытность его столицей Шумера в третий раз, проживало приблизительно 360 тысяч душ, пишет Вулли в своей недавней статье «Урбанизация общества». Его цифра основана на незначительных сравнениях и сомнительных предположениях, и было бы разумно сократить ее примерно вдвое, но даже после этого население Ура составит число, близкое к 200 тысячам.

За исключением теменоса, священной земли города с его основными храмами и зиккуратом, шумерский город едва ли являл привлекательное зрелище. Цитируя Вулли, «если жилые кварталы, раскопанные в Уре, дают, а по-видимому, так оно и есть, представление о города в целом, мы получаем нечто выросшее из условий примитивной деревни, бессистемной с точки зрения городского планирования. Немощенные улицы узки и извилисты, иногда это просто тупики, ведущие к домам, скрытым за нагромождением случайных построек; большие и малые дома наворочены в беспорядке, какая-то их часть – одноэтажные жилища с плоскими крышами, большинство же домов – двухэтажные, а кое-где попадаются и трехэтажные. Переулки, перекрытые навесами, с рядами палаток соответствуют базарам современных городов Среднего Востока».

Тем не менее, судя по отрывкам из «Плача о разрушении Ура», были здесь и свои привлекательные стороны: «высокие ворота» и аллеи для променада, а также бульвары, где устраивались пиршества. А из произведений «Писарь и его непутевый сын» и «Любовь способ (путь) найдет» мы узнаем о существовании в городе публичной площади, не лишенной привлекательности для молодежи и любителей поразвлечься.

Средний шумерский дом был небольшой одноэтажной постройкой из кирпича-сырца, насчитывающей несколько комнат, сгруппированных вокруг открытого двора. Зажиточный шумер мог жить и в двухэтажном доме с дюжиной комнат, построенном из кирпича и побеленном и снаружи и внутри. Первый этаж занимали комната для гостей, кухня, уборная, помещения для слуг, а иной раз и домовая церковь. Мебелью служили низкие столы, стулья с высокими спинками и кровати с деревянными рамами. Домашнюю посуду изготовляли из глины, камня, меди и бронзы; были также корзины и короба, сделанные из тростника и древесины. Полы и стены были покрыты тростниковыми циновками, половиками из шкур и шерстяными настенными коврами. Под домом часто располагался семейный мавзолей, где были похоронены предки, хотя существовали также специальные кладбища за пределами города.