Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941 - Дмитрий Зубов Страница 25

Последняя представляла собой службу воздушного наблюдения, оповещения и связи, основанную на наблюдательных постах. Она состояла из фронтальных полос наблюдения, идущих параллельно государственной границе, и радиальных полос, идущих от границы в глубь страны. Расстояние между полосами было 60–80 км. Таким образом, создавалась сетка со сторонами квадратов в десятки километров, дистанция между наблюдательных постами в ней составляла 10–12 км.

Вокруг важных центров страны, в том числе Москвы, система ВНОС состояла из трех – пяти круговых полос. Первая полоса наблюдения отодвигалась от зоны огня зенитной артиллерии на 15–20 км, а вторая, третья и четвертая полосы располагались друг от друга в 20–30 км. Пятая же полоса, называвшаяся «полосой предупреждения», находилась в 50–60 км от четвертой. РЛС только еще принимались на вооружение, и система ВНОС в Советском Союзе являлась основой предупреждения о воздушной угрозе.

В результате своевременного оповещения за оставшиеся полтора часа силы ПВО сумели основательно подготовиться к отражению налета. На тот момент защищавший Москву 1-й корпус ПВО имел 796 орудий среднего калибра, 248 пушек малого калибра, 336 счетверенных пулеметных установок, 618 прожекторов и 124 аэростата заграждения. 6-й иак располагал почти 500 истребителями, в том числе 127 высотными перехватчиками МиГ-3, а также двумя эскадрильями, укомплектованными летчиками-испытателями. Однако многие самолеты находились в неисправном состоянии, а летчики-ночники составляли не более трети от всего личного состава.

Основу советской зенитной артиллерии составляли 76-мм зенитки образца 1931 г. и 85-мм пушки 52-К. Первая стреляла снарядами массой 6,5 кг на высоту до 9000 м. Ко второй были разработаны семь видов боеприпасов, но для стрельбы по самолетам в основном применялся унитарный патрон 53-УО-365 весом 9,5 кг с осколочной зенитной гранатой и дистанционным взрывателем Т-5. Разрывной заряд снаряда состоял из 660–740 г тротила. Кроме того, он снаряжался специальной шашкой ТДУ, дававшей при разрыве яркую световую вспышку и густое облако коричневого дыма. Это обеспечивало хорошую видимость разрыва на расстояниях до 10 км как днем, так и ночью. Поражение самолета достигалось за счет разлета примерно 500 осколков или, в редких случаях, прямым попаданием.

Для стрельбы по низколетящим и пикирующим самолетам имелась автоматическая 37-мм зенитная пушка 61-К со скорострельностью около 60 выстрелов в минуту. Для управления огнем на ней устанавливался прицел АЗП-37-1, который автоматически вырабатывал вертикальные и боковые упреждения и позволял наводить пушку непосредственно на цель. При совмещении перекрестия визира прицела с самолетом ствол оказывался направленным в точку упреждения, в которой самолет должен был встретиться со снарядом. В качестве боеприпасов к 37-мм пушке использовались осколочно-трассирующие снаряды весом 0,7 кг.

В 1940 г., то есть накануне войны, была принята на вооружение 25-мм автоматическая зенитная пушка 72-К скорострельностью 70 выстрелов в минуту. Она предназначалась для стрельбы снарядами весом 0,28 кг на высоту до 2000 м. Кроме того, на вооружении ПВО по-прежнему находилось большое количество зениток образца 1914–1915 гг., а также трофейные финские «Бофорсы» и «Эрликоны», захваченные в ходе Зимней войны 1939–1940 гг. Для стрельбы по самолетам на малых высотах имелись еще счетверенные пулеметные установки «Максим-4М», обычно устанавливавшиеся на шасси грузовика ГАЗ-АА.

Приборы управления артиллерийским зенитным огнем ПУАЗО-2 образца 1934 г. и более новые ПУАЗО-З позволяли вырабатывать координаты упрежденной точки в пределах по дальности 700—12 тысяч м и по высоте до 9600 м.

До 1940 г. советская авиапромышленность практически не занималась выпуском специальных истребителей-перехватчиков. Поэтому на вооружении полков, предназначенных для ПВО, стояли самые разные типы самолетов. Основную массу (66 %) составляли И-16 самых разных модификаций, от прошедших несколько капитальных ремонтов типов 4 и 5, выпущенных на Горьковском авиазаводе еще в 1935–1936 гг., и до последней серии тип 29. Эти истребители, имевшие разные моторы и множество всевозможных вариаций вооружения, летали со скоростью не более 400–430 км/ч на высотах до 9500 м, хотя последнее во многом представлялось проблематичным из-за отсутствия закрытой кабины. Теоретически И-16 мог бороться с бомбардировщиками, но перехват был задачей весьма трудной для его пилота.

Второе место занимали бипланы И-153 «Чайка». Только накануне войны в войска ПВО поступили высотные перехватчики МиГ-3. Мотор мощностью 1200 лошадиных сил позволял самолету разгоняться до 640 км/ч при крейсерской скорости 500 км/ч. Истребитель был вооружен одним 12,7-мм и двумя 7,62-мм пулеметами и обладал рекордным по тем временам радиусом действия – 600 км от аэродрома.

Уже перед самым началом войны в войска ПВО начали поступать и первые новые истребители ЛаГГ-3. Их производство после долгих проволочек было начато на Горьковском авиазаводе № 21 в январе 1941 г. Из-за сложности перехода с дюралюминиевого И-16 на деревянный ЛаГГ производственные планы первых месяцев не выполнялись, и итоге до начала лета удалось выпустить лишь 130 самолетов. Кроме того, первые истребители имели огромное количество дефектов: крайне ненадежная работа шасси, самопроизвольная раскрутка винта при пикировании, плохое крепление фонаря кабины и т. п. Большинство новых самолетов в 1941 г. поступило в 6-й истребительный авиакорпус (иак) ПВО, прикрывавший Москву.

Первыми над городом появились «Хейнкели» из KGr.100, сбросив на него осветительные и зажигательные бомбы, четко обозначив цель для последующих бомбардировщиков. Объекты и сектора столицы были поделены между эскадрами. Так, KG55 «Грайф» бомбила Кремль, здание ЦК ВКП (б) и МОГЭС, KG53 «Легион Кондор» – Белорусский вокзал, один из авиационных заводов, центральный аэродром и фабрику имени Клары Цеткин, KG4 «Генерал Вефер» наносила удар по западным и северным районам столицы. Бомбардировщики шли над городом на высоте 2000–4000 м и даже ниже. В итоге многие из них попали в самую гущу световых прожекторных полей, после чего долгое время обстреливались зенитками и подвергались атакам истребителей. Неожиданностью было также большое количество висящих повсюду аэростатов. Однако все это производило скорее большой зрительный эффект, нежели свидетельствовало о сильной ПВО.

Вилли Хауг так описывал происходящее: «Перед нами в темноте раскинулась Москва. Альтиметр показывает высоту 1200 м. Оборона оказалась слабее, чем мы ожидали. Первые прожекторы на подступах к Москве. Они, как пальцы, шарят через темную ночь. Тем не менее лучи прожекторов не затронули нас… Я насчитал где-то 50– 100 огней. Это не то, что мы ожидали и про что нам говорили на брифинге перед полетом, однако мне все равно неприятно это скопище лучей… А это что такое перед нами? Прожекторы ярко освещают какой-то самолет. Сразу несколько лучей поймали машину. Взяв бинокль, я увидел, что это Не-111 с нашими товарищами на борту. Он делает дикие оборонительные маневры, чтобы вырваться из тисков «светильников». Но напрасно.

Тем временем мы поднялись до 1700 м и достигли окрестностей Москвы. Внизу мы видим страшные пожары и зенитный огонь из всех стволов. Вот один прожектор затрагивает нас, но вскоре теряет. По нам стреляют зенитки. Впереди, слева и справа совсем рядом взрываются зенитные снаряды» [97].