8 полюсов Фредерика Паулсена. Путешествие в мир холода - Тьерри Мейер Страница 25

После того как в сентябре 2006 года на севере Новосибирских островов «Тару» принимают в объятия льды, шхуна становится базой для амбициозной научной европейской программы, под названием «Тара-Арктика-Дамокл», один из координаторов которой – наш старый знакомый Кристиан де Марлиав.

«Тара» в ледяном панцире. Судно и люди отмечают первую зимовку.

В 2007 году наступает особый момент в истории метеорологии: предвидения Губерта Уилкинса попадают в центр внимания широкой аудитории по всему миру. Похоже, что один из ключей к пониманию климатических феноменов Земли действительно находится на вершине мира: возможно, Арктика действует как катализатор потепления. Это Международный полярный год, и «глобальное потепление» становится мировой проблемой. Картина «Неудобная правда», вдохновленная экологической кампанией бывшего американского вице-президента Альберта Гора, получает «Оскара» как лучший документальный фильм. Нобелевская премия мира присуждается совместно Альберту Гору и Межправительственной группе по изучению изменений климата (GIEC), отчеты которой показывают согласие научного сообщества: человек, «весьма вероятно», несет ответственность за потепление климата, наблюдаемое с середины ХХ века, которое продолжится, если эмиссия парниковых газов не будет регулироваться. 192 страны, ратифицировав Киотский протокол (2005), подписывают план действий; исключительно важное соглашение, похоже, достигнуто.

Программа «Тара-Дамокл» оказывается в центре внимания. Кочующая лаборатория, пересекающая Арктику, предоставляет прекрасную возможность для исследований гляциологам, метеорологам, океанографам… Десятки ученых разрабатывают опыты, которые помогут лучше понять роль ледового покрова в сложном механизме регуляции климата – возможно, именно здесь кроется та самая точка приложения «эффекта бабочки», способного вызвать, например, катастрофическую засуху в австралийском буше.

Замеры, которые удалось сделать ученым на борту «Тары», подтвердили сильное ускорение таяния льдов в 2007 году.

Вот в такой атмосфере горячего интереса к Арктике Фредерик Паулсен и оказывается в апреле 2007 года в Лонгъире, на Шпицбергене. Он собирается лететь к Полюсу недоступности через «Тару», находящуюся на тот момент в тысяче километров к северу от Шпицбергена. Шхуна завершает первую зимовку в Арктике, и десятки ученых и журналистов в нетерпении ожидают, когда погодные условия позволят начать четырехчасовой полет навстречу «Таре». Кто-то должен забрать результаты полевых наблюдений, кто-то хочет своими глазами увидеть, как шхуна и ее экипаж из восьми человек перенесли полярную ночь.

В Лонгъире, «столице» Шпицбергена, Фредерик Паулсен попадает в странную обстановку. В доме, который приютил участников проекта «Тара», люди в спальных мешках спят валетом на диванах, приглядываясь к малейшим изменениям мимики логиста Романа Трубле, повисшего на спутниковом телефоне. Никто не может вылететь к «Таре» уже две недели: самолет, который должен доставить керосин на «Тару», задержан российской таможней, ледовая посадочная полоса повреждена бурей, а гусеничный трактор, способный привести ее в порядок, вышел из строя; облачность усиливается, норвежский воздушный контроль придирается… Обычное ожидание полярных экспедиций. Но удача улыбается Фредерику Паулсену: через два дня ситуация разрешается. Вместе со взволнованными исследователями он поднимается на борт турбовинтового «Баслера БТ-67», который летит к шхуне. Погода ясная, и вот в свете полуночного солнца вырастают две мачты – «как ветки дерева, укутанные кристаллами инея».

Вокруг «Тары», ярко-оранжевый форштевень которой вздымается над сугробами, установлены многочисленные палатки, которые в течение нескольких недель этой весенней кампании будут служить домом для исследователей. Среди ученых и группа датского профессора Рене Форсберга, которому Фредерик Паулсен оплатил часть расходов программы изучения ледового покрова. Чтобы измерить толщину льда и картографировать его структуру, огромный квадрат со стороной более 500 километров выделен и обозначен вешками… и как раз он содержит на своей территории Полюс недоступности. Предприниматель отправляется к заветной цели на «Твин Оттере».

Все складывается с легкостью, в которую трудно поверить. «Когда Фредерик Паулсен прибывает на «Тару», погода стоит достаточно благоприятная, чтобы немедленно сделать первую попытку, – вспоминает пилот «Твин Оттера» Джим Хаффи. – Мы грузим дополнительный запас керосина. На борту самолета находится все научное оборудование, и потому количество свободных мест ограничено». Паулсен полетит с двумя учеными, Рене Форсбергом, который должен измерять толщину льда, и Михаилом Офферманом, который сбросит 16 вешек, оснащенных маленькими парашютами.

Апрель 2007 года. Через 80 лет после исторической посадки Губерта Уилкинса на морской лед самолет впервые приземляется на полюс недоступности. У Фредерика Паулсена и ученого Рене Форсберга есть семь минут, чтобы сделать несколько шагов по льду.

Джим Хаффи впервые управлял самолетом в 6 лет, сидя на коленях у своего отца, но даже для него предстоящая задача не проста: «Я никогда не был так далеко в Арктике. Вполне логично: Полюс недоступности – это место, посещать которое обычно нет никакого повода, не говоря уж про сопряженные с этим материальные и технические сложности. На практике подобная экспедиция тяжело осуществима».

Аппарат летит относительно низко, постепенно снижая скорость, чтобы сделать измерения радиолокатором, и наконец берет курс на Полюс недоступности. Во время снижения видимость ухудшается. Сможет ли он осуществить посадку? Джим Хаффи был настроен скептически: «Я очень сомневался в наших шансах на успех. Но в последний момент, к моему великому удивлению, видимость улучшилась. Контраст был достаточен, чтобы выбрать подходящий участок. Для пассажиров посадка в той ситуации могла казаться невозможной, но, внимательно изучив цвет льда и линии его фактуры, можно было найти подходящее место».

Посадка самолета на дрейфующий лед – искусство, изобретенное Губертом Уилкинсом и Беном Эйлсоном в 1927 году, – опасное дело, требующее от пилота острого зрения. Если лед молодой, то он будет гладкий, но слишком хрупкий. Если ему больше года, то он будет достаточно толстый, но со слишком неровной поверхностью. «В инструкциях говорится о том, что надо сажать «Твин Оттер» на лед толщиной 22 дюйма (56 сантиметров), но больше в них нет никаких рекомендаций, – объясняет Джим Хаффи. – Для посадки идеален лед в возрасте от полугода до года с метровой толщиной».