Царьградская пленница - Александр Волков Страница 25

Водный путь «из варяг в греки», с давних пор известный славянам и другим народам, был долгим и трудным. Новгородские купцы начинали готовиться к путешествию, когда зима была еще в разгаре. Богатый гость, собиравшийся в далекую поездку, относился к делу с большой серьезностью.

В амбары складывались меха, гагачий пух, шерсть, мед, воск и другие товары для юга. Их прочно упаковывали в такие тюки, чтоб мог переносить один человек.

Новгородский богатый гость Ефрем готовился к путешествию уже в пятый раз. Дело было привычное, но, не полагаясь на слуг, Ефрем за каждой мелочью обычно следил сам. Однако эта зима выдалась для Ефрема очень трудной.

По городу ходила прилипчивая хворь – глотошная. [75]Особенно дети заболевали этой болезнью. В те времена еще не знали, что больных надо отделять от здоровых, и потому эпидемия быстро распространялась.

В семье Ефрема заболел единственный сын, десятилетний Митяй: он заразился, побывав в соседнем доме, где хворали уже двое.

Несколько дней Митяй чувствовал недомогание, а потом слег. Он жаловался на боль в горле, говорил хрипло, глотал с трудом, у него совершенно пропал аппетит.

Мать сидела у постели Митяя день и ночь, заботливо ухаживала за ним, а потом случилось еще худшее несчастье. Взрослые редко заболевают дифтеритом, но, на беду, Аграфена заразилась от сына. За больными стала ухаживать мать Ефрема, бабушка Василиса. Митяя и Аграфену лечили всеми средствами, какие тогда были известны в народе. Поп служил в церкви молебны о здравии болящих, старуха знахарка шептала наговоры, спрыскивала с уголька.

Ефрем молился пресвятой богородице, дал ей священный обет совершить доброе дело, если жена и сын поправятся. Он решил помочь киевскому рыбаку Стоюну выкупить из плена его жену Ольгу, даже если это обойдется в несколько гривен серебра.

Ни молитвы, ни наговоры, ни обет не помогли. Митяй выздоровел, но мать его умерла. Горе сломило Ефрема. Он забросил дела, поручил снаряжение каравана кормчему Хрисанфу, а сам целые дни проводил на кладбище, на могиле жены. Первые дни он горько укорял богородицу за то, что она не вняла его обету и отняла у него верную подругу. Но потом его охватил страх.

«Безумны мои речи… Прости меня, грешника, пресвятая, ведь сына ты мне все-таки сохранила… Храни его и впредь, а я свой обет исполню…»

Переборов горе, купец снова принялся за дела.

Очень важно было выбрать хорошего начальника стражи, который нанимал воинов для охраны людей и товаров. Сейчас, как и в предыдущие Ефремовы поездки, эту обязанность взялся выполнять его родич по жене Лютобор. Огромного роста и непомерной силы, Лютобор управлялся с тяжелым двуручным мечом, как с соломинкой. Сразу с Ефремовых плеч свалилась половина забот. Купцу оставалось подыскать гребцов, которые будут и носильщиками: на их обязанности лежало перетаскивать грузы на волоках.

Другие купцы смотрели на Ефрема недоброжелательно: по их мнению, он был слишком мягок в деловых отношениях с людьми, хорошо им платил и содержал. А новгородские гости обычно запутывали своих малоимущих сограждан в долгах и за дешевую цену брали их на службу гребцами либо воинами.

В этом году, как и в предшествующих, Ефрем быстро набрал себе надежную команду.

Трудная задача стала перед Ефремом: что делать с сыном? Взять его с собой в поход? Новгородец хорошо знал все опасности далекого путешествия: болезни, превратности погоды, битвы с врагами на днепровских порогах, морские бури.

Но оставить мальчика дома казалось невозможным. После смерти матери Митяй необычайно привязался к отцу, повсюду ходил за ним, держась за руку.

Мальчуган объявил, что он ни за что не останется дома с бабушкой Василисой. А когда отец отказывался взять Митяя в поездку, с мальчиком случалось что-то неладное: бледный, едва дыша, он падал наземь и лишь через несколько часов приходил в себя. Ефрем понял, что это добром не кончится, и скрепя сердце решил повезти мальчугана в Царьград.

«Все равно надо когда-нибудь приучать парня к делу», – утешал себя купец, хотя и сознавал, что это очень слабое утешение.

В первый раз после смерти матери Митяй улыбнулся, узнав, что поедет с отцом в далекое путешествие. Его здоровье быстро пошло на поправку. Невозможно передать словами зависть мальчишек – уличных друзей Митяя. Подумать только, их товарищ по играм в мяч и свайку поедет в далекие полуденные края, своими глазами увидит чудесные города Киев и Царьград, рассказы о которых напоминают сказку.

Митяй весь ушел в хлопоты: к такому нешуточному путешествию надо было готовиться основательно. В первую очередь требовались ратные доспехи. Когда Митяй заявил об этом отцу, тот хотел отшутиться:

– Тебе с комарами сражаться впору, а от ворогов ты под лавку со страху залезешь.

Митяй поднял неистовый рев, и отцу пришлось уступить. Он заказал для сына броню и шлем, а маленький меч и лук со стрелами у него были давно.

Долгие сборы закончились к тому времени, как Ильмень и реки освободились ото льда. Была середина апреля, когда челны Ефрема оставили новгородскую пристань.

Он пустился в дорогу первым. Малочисленность каравана не пугала Ефрема. До Киева купец будет держать путь по своей земле. Опасности начнутся дальше, но там, в Киеве, он соединится с попутчиками.

День был ясный, но ветреный. Остались позади золоченые кресты новгородских церквей и крепостные башни. Люди крестились, иные тихо шептали молитвы Перуну и Стрибогу. [76]

Ефрем и Митяй расположились у кормы передового челна на возвышении, накрытом навесом от дождя. Митяй был в полном вооружении, и воины не могли без смеха смотреть на выглядывавшее из-под шлема миловидное личико, которому малыш напрасно силился придать суровость, приличную воину.

– Слышь, Митяй, – фыркая, говорили гребцы, – коли встретятся недруги, вся надёжа на тебя. От наших воев какой прок, вон они сидят в одних рубахах, а ты – настоящий лыцарь.

До устья Ловати [77]дошли часа за три, и началась борьба с рекой. Первое время проходили по тридцать – сорок верст в сутки, но затем река обмелела и движение замедлилось.

Воинов приходилось высаживать на берег, чтобы облегчить челны, а гребцы спускались в холодную воду и тащили суденышки по каменистому дну реки. Вот где проверялась прочность работы новгородских лодочных мастеров.

Все вздохнули с облегчением, когда путь по Ловати кончился и начался волок до реки Усвячь. Людей ждала трудная работа – волочить челны и перетаскивать товары на расстояние многих поприщ, но это была новая работа, а не махание веслами, которое надоело гребцам и вымотало из них силу.