Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком - Харриет Джейкобс Страница 25

Для разъяренного хозяина это явилось последней каплей. Он схватил ребенка и швырнул через всю комнату.

– Не смей! – воскликнул доктор. – Пусть лежит там, пока не сдохнет!

– Пустите меня! Пустите! – вскричала я. – Иначе я весь дом подниму!

Я боролась с ним и сумела вырваться, но доктор снова схватил меня. Кто-то открыл дверь, и он меня выпустил. Я подняла с пола бесчувственного ребенка, а когда повернулась, мучителя уже не было. Я в тревоге склонилась над маленьким тельцем, таким бледным и неподвижным, и когда его карие глазки наконец открылись, сама не знала, обрадовалась этому или нет. Все прежние преследования доктора возобновились. Он стал приходить утром, днем и вечером. Ни один ревнивый любовник не следил за соперником пристальнее, чем он за мной и неведомым рабовладельцем, в интриге с которым ему вздумалось меня обвинить. Когда бабушка не могла ему помешать, он обыскивал каждую комнату, пытаясь найти его в доме.

Во время одного визита он случайно обнаружил девушку, которую несколькими днями ранее продал работорговцу. По его утверждению, он продал ее потому, что она слишком сблизилась с надсмотрщиком. Жилось ей у хозяина несладко, и она была рада, что тот ее продал. У нее не было ни матери, ни близких родственников. Из семьи ее вырвали много лет назад. Несколько друзей дали письменное обязательство обеспечить ей безопасность, если торговец позволит ей провести с ними время между продажей и моментом сбора его подопечных рабов. Такая любезность была редкостью. Она избавляла торговца от расходов на прокорм и содержание рабов в тюрьме, и, хотя сумма была невелика, с точки зрения временного хозяина это соображение было весьма весомым.

Доктор Флинт терпеть не мог встречаться с рабами после того, как продал их. Он велел Розе убираться из дома, но он больше не был ее хозяином, и она не стала его слушать. Хоть раз вечно притесняемая оказалась победительницей. Его серые глаза метали в нее гневные взгляды; но на том его власть и кончилась.

– Как здесь оказалась эта девка? – воскликнул он. – Какое право ты имела позволить это, зная, что я ее продал?

Я ответила:

– Это дом бабушки, и Роза пришла повидаться с ней. Я не имею права гнать с порога никакого человека, пришедшего сюда с честными намерениями.

Он нанес мне удар, который обрушился бы на Розу, если бы она по-прежнему оставалась его рабыней. Внимание бабушки привлекли громкие голоса, и она вошла в комнату за секунду до того, как он меня ударил. Она была не из тех, что согласны бессловесно терпеть подобные бесчинства в собственном доме. Доктор снизошел до объяснения, что я якобы позволила себе дерзость. Бабушкино негодование росло и росло, пока наконец не вылилось в словах.

– Убирайтесь из моего дома! – вскричала она. – Идите домой и заботьтесь лучше о жене и детях – и у вас будет столько хлопот, что станет не до слежки за моей семьей!

Он бросил ей в лицо упрек в незаконном рождении моих детей и обвинил в попустительстве той жизни, которую я вела. Она на это ответила, что я живу с ней волею его жены и не стоит обвинять ее, ибо только он сам в этом повинен: он явился причиной всех несчастий. Она распалялась все больше и больше.