Интимное средневековье. Истории о страсти и целомудрии, поясах верности и приворотных снадобьях - Розали Гилберт Страница 25

Walters Manuscript W.87, folio 20v.

Теперь не смогу смотреть кулинарные шоу.

Пять лет покаяния. Пять. Лет. Это порождает кучу вопросов. В какую именно еду надо подмешивать менструальную кровь? Сколько ее нужно, чтобы получить желаемый результат? И самый важный, хоть и гипотетический, вопрос: если у женщины такое сильное кровотечение, что она может собрать кровь, разве секс в ближайшую ночь не исключен как таковой? А как насчет привкуса крови в пище? Ни в одной кулинарной книге, дошедшей до нас из Средних веков, нет советов, какие специи и травы могут понадобиться, чтобы его замаскировать!

Маргарет хлопочет у плиты, занятая приготовлением ужина. Ее муж Эдвард уже сидит за столом в ожидании трапезы.

Эдвард: М-м… а что это так славно пахнет? Что у нас на ужин?

Маргарет: Пирог! Я испекла его специально для тебя.

Эдвард: Отлично! Обожаю твои пироги!

Маргарет: Этот тебе точно понравится.

Эдвард пробует пирог.

Маргарет: Вкусно, правда? Ешь, милый!

Эдвард: А ты чего не ешь?

Маргарет: Я… э-э… я не голодна. Ну да. Сыта. Недавно сыром наелась.

Эдвард: Да съешь хоть кусочек. М-м… Вкуснятина. Откусывает еще.

Эдвард: Хм… а у этого куска какой-то немного… другой привкус… Маргарет, что это в нем?

Наливает себе красного вина.

Маргарет: Да ничего! Только мой особенный соус! Ешь!

И вообще, почему Бурхард о подобном спрашивал? Сколько женщин должны были признаться в следовании такой исключительно сомнительной практике, чтобы он решил добавить вопрос о ней? Как такая дикость попала в его список? Это, конечно, только мои догадки, но я почти уверена, что ни одна женщина не ответила на вопрос словами: «Ой-ой-ой! А кто вам рассказал?»

Серьезно, как он вообще оказался в сборнике? Может, после собрания монахов, на котором они перебрали вина для причастия? Очевидно, что трезвому образованному человеку подобное и в голову не придет!

Ученые мужи, братья-монахи и священнослужители встретились на еженедельном собрании, чтобы выслушать доклад. Все налегают на напитки и закуски, но в основном на напитки.

Брат Эдвард: Добро пожаловать на еженедельное собрание служителей прихода Святого Марка. Нам нужно обсудить ряд вопросов, так что, братья, предлагаю для начала немного подкрепиться. (Подливает себе вина.) Вот так! У всех налито? Ура! На этой неделе мы собираемся окончательно утвердить вопросы для исповеди, которые мы добавим в новый список. Есть предложения?

Брат Адриан: Слушайте, а как насчет вожделеющих задниц?

Брат Эдвард: Это уже есть, но спасибо за идею.

Брат Христос: А вопрос об идолопоклонничестве есть?

Брат Эдвард: И это есть, но спасибо.

Брат Бурхард: А о подмешивании менструальной крови в еду?

Брат Эдвард: И это у нас е… Погоди-ка… Что ты сказал?!

Брат Бурхард: Ну, на прошлой неделе одна женщина призналась мне на исповеди, что подмешала свою менструальную кровь в какую-то еду и подала ее своему мужу, чтобы он ее больше вожделел. У нас есть такой вопрос? Кажется, нет. Давай, записывай, брат мой.

Слышится стрекот сверчков.

Брат Эдвард: Думаешь, она не одна так делает, брат Бурхард?

Брат Дэмиен: Женщина — наживка Сатаны, брат Эдвард. Думаю, они все это делают.

Слышится стрекот сверчков.

Брат Эдвард: Хм-м…

Записывает вопрос.

Сознавайтесь, дамы, кто из вас издевался над священниками, придумывая на исповеди подобные небылицы?

Слово берет святой Эгберт Линдисфарнский

Справедливости ради надо сказать, что Бурхард Вормский не один тратил массу времени на размышления о том, какие странности, вероятно, происходят в спальнях прихожан. Святой Эгберт, епископ Линдисфарнский, тоже много писал на эту тему. Он считал, что телесные жидкости и пища могут провоцировать проблемы, только вот не был уверен, ограничивается ли дело в подобных практиках женскими жидкостями или задействуются жидкости всех причастных. Он, например, предлагал спрашивать у женщины в исповедальне, не подмешивала ли она в еду сперму своего мужа. Он свято верил, что это способно усилить страсть женщины к мужчине, чьей спермы она отведала в том или ином блюде. Кстати, за такое полагалось всего три года поста и молитв, то есть на добрых два года меньше, чем за подмешивание менструальной крови. Если судить по суровости наказания, использование мужских жидкостей почему-то воспринималось как менее оскорбительное.

Тот факт, что церковь считала необходимым задавать людям упомянутые выше вопросы (и множество других, им подобных), дает нам кое-какое представление о сексуальных практиках — реальных и вымышленных, — которые церковь решительно не одобряла, даже когда непосредственного участия в них мужчины не предполагалось.