После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430–800 - Гай Аноним Страница 25

Не будем удивляться внезапному интересу восточного императора к делам Запада и внезапной сговорчивости Рикимера. Дело в том, что у гиперактивного Гейзериха Африканского к этому времени появился собственный кандидат на римский престол. Это был некто Олибрий, женатый на дочери Валентиниана III Галле. Император Запада Олибрий означал бы фактическое правление Гейзериха. Поэтому и восточный император, и Рикимер — ныне с искреннего или вынужденного дозволения Константинополя фактический властитель Запада — принялись действовать быстро и в обоюдном согласии.

«Назначенный» императором Антемий прибыл в Италию во главе военного отряда и, войдя в Рим, принял галло-римских землевладельцев, потянувшихся ко двору. Властный союз укрепили, тут же сыграв пышную свадьбу его дочери Алипии с Рикимером.

Сидоний Аполлинарий, который явился в Рим именно во время празднования этого политического брака, был назначен префектом Рима. Он с усмешкой, но и с внутренним воодушевлением пишет: «Везде наклеивают эпиталамии, на всех театрах, рынках, присутственных местах, площадях и на стенах храмов и гимназий. Классы в учебных заведениях закрыты, дела прекращены, суды умолкли, депутации отложены, и всякое важное предприятие должно уступить место фарсам и комедиям».

Разграбленный, опустевший и обедневший Рим даже теперь производил впечатление на галльского аристократа! Сидоний называет Рим обителью законов, гимназией наук, курией сановных должностей, вершиной мира, отечеством свободы, единственным городом, в котором только варвары и рабы чувствуют себя чужими. Таким мы видим Рим глазами панегириста — видим в последний раз…

Сидония в награду за этот панегирик сделали префектом Рима. Спустя три года он предпочел покинуть эту должность и занять епископскую кафедру в Клермоне.

А пока что римляне воодушевились, и было отчего: восточно-римский император предоставил огромные средства для отвоевания захваченной вандалами Африки. Прокопий Кесарийский называет сумму в 1300 кентинариев золота (1 кентинарий равен приблизительно 33 килограммам), то есть почти 43 тонны. На эти деньги весной 468 года снарядили 1100 кораблей, на которых разместили 100 тысяч человек. Руководить походом назначили Василиска, шурина императора Льва.

Флот направился по древнему пути к югу Италии и вскоре достиг берегов Северной Африки. Ах, если бы Василиск пошел прямо на Карфаген! Но «медлительность военачальника, возникшая либо от трусости, либо от измены, помешала успеху», и корабли встали на якорь у мыса Бон, в 50–60 километрах от Карфагена, через залив.

Вскоре на горизонте показался флот вандалов.

Гейзерих отправил к Василиску послов с просьбой повременить, сообщает Прокопий, и тайно послал ему большую сумму денег, чтобы купить перемирие. Хитроумный вандал тянул время в расчете на то, что поднимется благоприятный для него ветер. Так и случилось: ветер, к несчастью римлян, переменился. В летние месяцы в этом месте африканского побережья обычно господствуют восточные ветры, но на этот раз ветер был с северо-запада, то есть попутным для вандалов. Это решило исход битвы: римский флот оказался прижатым к западной оконечности мыса Бон, и вандалы применили брандеры.

Огонь — самая страшная опасность для парусного флота с его просмоленным такелажем и высушенными солнцем палубами. Корабль сгорает в несколько минут, и спасения от пламени нет. Римский флот охватила паника. Корабли, которые Василиск фактически продал вандалам, стояли тесно, и пламя быстро охватывало их один за другим, а вандальские корабли таранили и топили те, которые не тронул пожар.

Остатки римского флота с деморализованными людьми уже не представляли для вандалов угрозы и не смогли высадить на побережье полноценный десант.

Людские и материальные потери были огромны, а константинопольская казна претерпела колоссальный ущерб, от которого оправилась лишь через десять-двенадцать лет — при всем богатстве Востока. Сам Василиск, вернувшись в Константинополь, спрятался в храме. «Благодаря просьбам василиссы Верины он избежал опасности, но уже был не в состоянии достигнуть престола, ради чего он все это и сделал. Дело в том, что василевс Лев незадолго до этого убил во дворце военачальников Аспара и Ардавурия, так как у него было подозрение, что они злоумышляют против него, собираясь его умертвить. Так шли тогда дела», — заключает Прокопий Кесарийский.

Помощи больше ждать было неоткуда. Разгром римского флота означал новую эру, в которой Западной Римской империи не существовало как политической и военной силы. Началась другая история Европы — история воцарившихся на руинах варварских королевств, политическая связь которых с Восточной Римской империей была слабой или попросту отсутствовала.

Трижды Западная Римская империя связывала свое поражение от вандалов с предательствами высших военачальников: Бонифация, позвавшего вандалов в Африку; Рикимера, выдавшего вандалам римский флот в гаванях Испании, и, наконец, Василиска… Эта цепочка измен высокопоставленных военачальников означала, что Западная Римская империя ее элитам больше была не нужна: как мы упоминали ранее, римляне устали от своего государства.

Другой вариант — у Западной Римской империи больше не осталось политической и военной элиты, и, следовательно, страна прекращает существование в результате смерти по старости и истощению.