Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я. - Кристиан Диор Страница 24

Впрочем, управление или финансирование будут иметь смысл, если я выиграю битву. Чтобы одержать победу, мне нужен был штаб высококлассных специалистов. У меня уже была Раймонда, под ее кажущейся безмятежностью скрывалась бдительность и сила. Раймонда – это мое второе «я» или, вернее, мое продолжение. Она будет разумом в моих фантазиях, порядком в моем воображении, строгостью свободы, расчетом непредусмотрительного, связующей нитью в разногласиях. Одним словом, привнося в наше дело то, чего я сам не успел приобрести, она поможет мне благополучно продвигаться в мире моды, в который я попал совсем недавно. Если попробовать определить роль мадам Раймонды, то я бы сказал, что она все держит в своих руках и везде вкладывает свой здравый смысл и душевность. Ее голубые глаза выражают все и все замечают.

Я настойчиво добивался мадам Брикар, она с большим талантом сотрудничала в создании коллекций Молино и потом стала моим дорогим другом. Мадам Брикар – одна из тех женщин, ныне редких, которая считает единственным смыслом своего существования – элегантность. Безразличная к бытовым неурядицам, к социальным или финансовым взрывам, к политическим пошлостям, она остается верной одному закону – утонченной роскоши. Ее точка отсчета – это Ритц.

В самом крайнем случае она согласится провести отпуск в августе на курорте, только самом модном и если там есть замок и казино. Ее любовь к природе ограничивается цветами, которыми мадам Брикар так хорошо умеет украшать платья и шляпки. Несгибаемая в вопросах качества, она олицетворяет неопределимое и немного устаревшее понятие – «шик».

Элегантность мадам Брикар – образец космополитического стиля. Я думал, что такая неординарная личность своими крайностями замечательно уравновесит мой слишком рассудочный темперамент, которым я обязан нормандским предкам. Она сможет создать хороший климат для творчества, обычно складывающийся из множества реакций и возмущений, из согласия и неодобрения. К тому же ее глубокое знание портновского ремесла, нежелание отходить от его традиций будут лучше стимулировать мое стремление противостоять небрежности и разболтанности, характерной для нашей эпохи. Мадам Брикар стала в нашем Доме олицетворением девиза – «Я поддержу».

Мадам Маргарита

Рядом с этими двумя советницами мне нужен был человек, который служил бы посредником между «кабинетом мечтаний», как говорили в XVIII веке, и мастерскими, где мои идеи превращались в платья. Мне посчастливилось встретить у декоратора Жоржа Жеффруа, тогда служившего модельером у Пату ^[70], настоящую «даму-кутюр». Так я называл мадам Маргариту, чье свежее лицо словно сошло с полотен Ренуара.

С годами она стала частью меня самого, моей «пошивочной» частью, если так можно выразиться. Бурная и кипучая, упорная, гневливая, но терпеливая, она была исключительно предана своему ремеслу, и при нашем общем сотрудничестве это переросло в настоящую страсть. Когда Маргарита работала над платьем, мир мог рухнуть, а она бы этого не заметила.

Жан Пату. Рисунок П. Эриа из альбома «Тридцать кутюрье парижской моды» для журнала Vogue

Ей всегда чего-то не хватало, чтобы достичь, с ее точки зрения, совершенства. Жизнь не существовала за пределами Дома. Неисправимая Пенелопа, она переделывала, кроила, перекраивала, применяла все свое искусство, изводила меня… и никогда не уставала.

Ее рвение возрастало по мере того, как завершалась подготовка коллекции. Оно достигало своей наивысшей точки, когда после двадцати примерок платья были готовы, в этот момент она обычно произносила: «Они выглядят, как будто к ним и не притрагивались!»

Именно такая мадам Маргарита была мне нужна. Только ее страсть к платьям могла сравниться с моей. Я нашел ее через одну общую знакомую. Мадам Маргарита считалась одним из столпов Дома Пату, была очень к нему привязана, но все-таки не устояла в стремлении поменять атмосферу и странном желании узнать о своем деле еще больше (как будто она что-то еще не знала?!). Чтобы заполучить первую из первых, специально для нее я придумал должность технического директора.