Загадка песков - Эрскин Чайлдерс Страница 24

Он схватил с полки планшет с картами и расстегнул его ^[38].

– Перед нами огромная империя, занимающая половину Центральной Европы. Империя, разрастающаяся, словно пожар в степи, как по числу подданных и богатству, так и по прочим показателям. Побив французов и австрийцев ^[39], немцы сделались главной военной силой в Европе. Об этом долго можно говорить, но меня интересуют прежде всего их военно-морские силы. Флот – дело для них новое, но стремительно растет под личным попечением императора. Сам кайзер – отличный малый, и любой скажет, что он все делает правильно. У немцев нет колоний, но им необходимо их иметь, как и нам. Но добывать колонии, удерживать их и защищать растущую торговлю невозможно без морских сил. Господство на море – вот что главное в наши дни, не так ли? Не думай, что это мои слова, – наивно пояснил Дэвис. – Все почерпнуто из Мэхэна и его продолжателей. Да, у Германии имеется лишь небольшой флот, но он дьявольски хорош и быстро строится. У них есть…

Тут мой друг пустился в перечисление характеристик скорости, оружия и брони, в которых я не понимал ровным счетом ничего. У меня создалось впечатление, что ему известен каждый корабль. Пришлось вернуть его к началу.

– Так вот, давай посмотрим на Германию как новую морскую державу, – продолжил он. – Тогда возникает следующий вопрос: какая у нее береговая линия? Очень причудливая, как видишь. Она разделяется надвое территорией Дании. Большая часть лежит на востоке, выходя на Балтийское море. Море практически внутреннее, выход из которого перегорожен Датским архипелагом. Именно с целью избежать последствий этой блокады кайзер Вильгельм и построил канал от Киля до Эльбы. Но он может быть легко выведен из строя во время войны. Куда более ценная часть побережья простирается к западу от Дании и обращена к Северному морю. Вот тут Германия и получает возможность высунуть, образно говоря, голову на открытый простор. Тут она соприкасается с нами и с Францией, двумя ведущими морскими державами Западной Европы, тут находятся крупнейшие порты империи и сосредоточены ее главные коммерческие интересы.

Но теперь тебя должно поразить, как до смешного мала протяженность этого побережья в сравнении с размерами всей страны. От Боркума до Эльбы по прямой линии всего семьдесят миль. А оттуда до западной оконечности Шлезвига еще примерно сто двадцать. Итого двести миль. Сравни эту цифру с протяженностью берегов Англии и Франции. Удивительно ли поэтому, насколько важен каждый дюйм этого берега?

Теперь о том, каков характер побережья. Даже на этой маленькой карте сразу бросаются в глаза эти волнистые линии: отмели и пески повсюду, они намертво отделяют море от земли на девяти десятых береговой линии да и делают все возможное, чтобы заблокировать проход на оставшейся одной десятой – это где находятся устья крупных рек. Давай разберем все подробнее, кусок за куском. Как можешь заметить, побережье разделяется на три части. Первая, самая западная, простирается от Боркума до Вангерога. Примерно пятьдесят миль. Как ее описать? Полоса песчаных островов, окруженных отмелями; на западной оконечности, по границе с Голландией, течет река Эмс, на которой стоит Эмден, небольшой город. Кроме него, прибрежных городов нет вообще. Часть вторая. Это своего рода залив, образуемый тремя обширными эстуариями: Яде, Везера и Эльбы. Реки ведут к Вильгемсхафену, военно-морской базе немцев на Северном море, Бремену и Гамбургу. Общая ширина залива всего порядка двадцати миль, всюду плавание по нему затрудняют песчаные отмели. Часть третья. Это шлезвигское побережье, безнадежно отрезанное от моря каймой песков от шести до восьми миль в ширину. Ни одного крупного города, реки только средние, например, Эйдер. Давай сразу отбросим эту третью часть. Быть может, я ошибаюсь, но, обдумав это дело и так и эдак, прихожу к выводу, что значение имеют лишь другие две, дающие вкупе семидесятимильный отрезок от Боркума до Эльбы. Половину занимают эстуарии, половину – острова. Именно там встретил я «Медузу» и именно эту часть прибрежных вод не сумел благодаря Долльману исследовать.

Мне в голову пришло очевидное предположение.

– Там же наверняка имеются форты и другие оборонительные сооружения? Не счел ли Долльман, что ты намерен сунуть нос, куда не надо? Кстати, он видел твою коллекцию книг по военно-морской истории?

– Видел. Разумеется, эта идея первой пришла мне в голову. Но нет, она ничего не объясняет. Начнем с того, что никаких фортов на протяжении этой первой, островной части нет и быть не может. Быть может, имеется что-нибудь на Боркуме, для защиты Эмса, но едва ли. К тому же я уже оставил позади Боркум и находился на Нордерней. А там защищать нечего. Со второй частью, речной, ситуация иная, не спорю. Подходы к Вильгельмсхафену и Бремерхафену, скорее всего, прикрыты фортами и минными заграждениями. Да и к Куксхафену, что в устье Эльбы, тоже. Но вряд ли мое появление там способно было обеспокоить их: любой пароход, идущий к гавани, видит столько же, сколько я. Что до меня, то я предпочитаю находиться на борту и редко схожу на берег. Да и честное слово… – Дэвис откинулся на спинку и расхохотался. – Неужели я похож на этих самых шпионов?

В моем представлении всплыл образ романтичного джентльмена, о каких пишут в шестипенсовых журналах: с «кодаком» в галстучной булавке, записной книжкой в подкладке плаща и набором париков в саквояже. Как бы мало ни расположен я был к веселью, удержаться от улыбки не удалось.

– Возвращаясь к побережью, – снова заговорил Дэвис. – В случае войны каждый дюйм его обретет сугубое значение при всех этих песках и прочем. Возьмем сначала крупные эстуарии, которые, конечно же, могут быть заблокированы или атакованы врагом. На первый взгляд кажется, что значение имеют только основные идущие по ним каналы. Сейчас, в мирное время, навигация по ним не является тайной. Фарватеры обозначены бакенами и освещены, как улицы, они открыты для всех и очень загружены. И очень подробно нанесены на карту, потому как от этой точности зависят миллионы фунтов коммерческих прибылей и убытков. Но посмотри на массивы песков, пересекаемые сетью мелких, приливных по большей части каналов, проходимых только для шмаков да каботажных судов вроде галиота Бартельса.

Мне пришло в голову, что во время войны очень многое будет зависеть как в обороне, так и в нападении именно от этих малых каналов. Глубина во время прилива там достаточная для сторожевых кораблей и небольших миноносцев, хотя для навигации нужно знать эти воды назубок. Давай допустим, что в роли противника Германии выступаем мы. Обе стороны будут использовать данные проходы как связующее звено между тремя эстуариями. В нашем случае легкий миноносец (не контрминоносец, обрати внимание) способен пройти по ним под покровом ночи от Яде до Эльбы, устроив настоящую бойню скопившимся там судам. Беда в том, что я сомневаюсь, знает ли хоть единая душа в нашем флоте эти каналы. У нас нет тут каботажного судоходства; что до туризма, так английских яхтсменов здешние места не привлекают. Но вдруг случилось так, что мне пришла в голову идея исследовать в индивидуальном порядке эти протоки.