Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов Страница 24

— Ты сама передумала ко мне прибыть по-семейному, тогда я бы встретил тебя иначе. Сама ведаешь, сколько пакостей сотворил твой покойный муж ромеям. Если я бы сразу впустил тебя и все твоё посольство вне очереди в Константинополь, меня не поняли бы вельможи и народ, а их мнением я дорожу Как ты бы поступила на моём месте?

Хоть обида и оставалась, но возразить было нечего. Впрочем, Ольга понимала и правоту императора, и то, что надо побороть гордыню для главного дела, ради которого она приехала, о том, о чём знали только Искусеви и некоторые ближние бояре, о чём не знал даже сын Святослав.

С базилевсом говорили в его просторной горнице, в которой было тесно от разложенных на столах книг. Оба молчали, пока слуга расставлял явства и разливал из кувшина алое вино по золочёным чашам. Лишь когда слуга затворил за собой тяжёлые двери и стало можно не опасаться чужих ушей, Ольга заговорила на хорошем греческом языке:

— Я проделала столь длинный путь, дабы вновь стать христианкой.

Княгиня подождала, пытаясь прочесть на лице базилевса удивление, но Константин, сведя к переносью тёмные тонкие брови, ждал продолжения.

— Ни сила, ни даже общий язык не могут объединить народ. Великие империи распадались, ибо не было общего у людей. Только единый Бог может сплотить. Но я была в Болгарии, базилеве, и видела, что происходит там. Мне не нужна зависимость от Константинополя и потому взамен своего крещения и обращения в христианскую веру моих людей я прошу у тебя митрополию.

— Крестить раскаявшуюся отступницу, тем более из варварской страны, отцам церкви доставит большее удовольствие, чем даже обратить в веру исмальтянина, — задумчиво произнёс базилевс и некоторое время молчал, наблюдая, как Ольга, оторвав кисть винограда, изящными движениями отправляет ягоды в рот, сплёвывая косточки на блюдце. Наконец молвил:

— Ты ставишь трудное условие. Я сам когда-то радовался, когда патриархом стал разумный и учёный человек Полиевкт. Но он сейчас так вмешивается в мирскую власть, что мне часто приходится с ним спорить. Только крещение всего твоего края может принести тебе митрополию.

— Нет, — твёрдо сказала Ольга, чуть сузив глаза, отчего взгляд её серо-зелёных глаз стал более колючим. — Достаточно обращения в веру моих ближних людей. И только когда будет митрополия, я обещаю привести в христианство весь свой народ.

Константин, выигрывая время на раздумье, маленькими глотками медленно отхлебнул вино. Крестить страну варваров, пусть даже ценой митрополии, — это было заманчиво. Германцы несут на мечах христианство от Рима, и всё больше народов подчиняется им А здесь обойдётся без крови. Ромейская заносчивость потребует большего влияния на русов, но это произойдёт потом.

— Я думаю, что сумею убедить Полиевкта. Ты получишь митрополию.

Ольга откинулась на кресле, отпила вина, улыбнулась и в горнице как будто сразу стало светлее. Трудный разговор был позади. Константин почувствовал, как будто с плеч слетела некая тяжесть, и длинными витьеватыми словами сказал Ольге то, что княгиня несколько месяцев назад говорила сыну:

— Я хочу поговорить с тобой откровенно. О власти. Я имею право об этом говорить, ибо как наследник слишком долго ждал её от самозванца Романа. Да, самозванца! Я не боюсь этого слова, хоть это не понравилось бы его дочери Ирине, что замужем за дурнем, болгарским царём, но, слава Богу, ей теперь приходится улыбаться и кланяться мне намного чаще, чем мне ей когда-то. И ей теперь не остановиться, не повернуть назад, ибо она избрала свой путь ещё при отце — путь предательства болгар и преклонение перед Византией (я ведь говорю откровенно). Потому ты права, вырвав у меня обещание. Власть дана Божьей волей. И почему-то так получается, что один создает, а грядущие потомки, даже иногда сами того не желая, разрушают созданное. А когда происходит грызня из-за власти, то те, кто её добиваются, используют достигнутое только для своих утех и Наслаждения. Но все равно, власть должна быть сосредоточена в руках одного достойного человека. Пусть нескромно, но я считаю себя достойным и обхожу ранее писаные законы, попросту придумывая их. И чтобы мои знания, и мысли не пропали даром, я пишу наставления своему сыну...

Император замолчал. Ольга усмехнулась про себя, она и представляла себе таким Константина: стройным, с ухоженной тёмной с проседью бородой, высоколобым, с большими умными глазами и умным взором. Базилевс, будто прочитав Ольгины мысли, молвил:

— Ты красивый цветок, выросший на диком чужом поле. И ты сейчас вдова, а через несколько дней станешь христианкой, — Константин положил свою ладонь на Ольгину руку. — Я хочу предложить тебе выйти замуж за одного из своих вельмож, родством, не меньшим, чем твое. Этим мы закрепим и усилим наши отношения.

Княгиня освободила свою руку, отвела глаза.

— Ты сам только что говорил мне о власти и, делая мне такое предложение, отрекаешься от своих слов. Достаточно того, что я на Русь везу христианство, а если я приеду с мужем-ромеем? Зачем давать повод врагам затевать крамолу против меня? Начнётся война и едва встающее на ноги государство будет раздавлено междоусобными войнами и поглощено более сильными народами.

Сказав, уже хитровато посмотрела на базилевса:

— Я ехала найти невесту моему сыну. Раз мне не нужен муж, то Святославу нужна жена.

Впервые за всю беседу Константин улыбнулся:

— Трудно с тобой говорить, на всякую мою просьбу у тебя есть просьбы ещё более невыполнимые. Я не хочу бесчестить сына архонтиссы свадьбой с дочерью какого-нибудь стратига, а женить Святослава на дочери высокого вельможи будет невозможно.

И тут Ольге подумалось, что в её далёком доме у неё уже, возможно, появился внук, она почему-то была уверена, что не внучка, и впервые княгиня с теплом вспомнила об оставленной снохе. Видимо, не в её власти изменить судьбу, направившую Святослава, убеждать, уговаривать базилевса ей княгине не пристало. Отказал один раз, значит — всё.

Крещение состоялось через несколько дней в храме Святой Софии самим патриархом Полиевктом. Крестным отцом стал император Константин. Княгиня внимательно внимала позабытым уже наставлениям патриарха о молитве, посте, воздержании, соблюдении церковного устава, о любви к ближнему, о милостынях нищим. Первую свою за долгие годы службу в храме с замечательными гласами Софийского хора, она отстояла вместе с базилевсом. В последующие дни была крещена почти вся свита княгини и её дружина. Здесь, как и дома, возражать Ольге никто не посмел.

9 сентября русской свите был дан торжественный приём в поражающей своим убранством, впрочем, как и всё увиденное здесь, зале Магнавры. Новоиспеченная старая христианка и родственница императорского дома в этот раз была принята, как положено её происхождению и сану, такому приёму долго потом возмущалась и завидовала болгарская царица Ирина. Ольга шла к базилевсу, не поддерживаемая двумя евнухами, что означало особое почтение, вместо полагающейся проскинезы — падения ниц перед базилевсом, Ольга приветствовала императора легким поклоном, произносила приветственные речи стоя, а не пластаясь на полу. Во время приёма княгине поднесли золотую чашу с драгоценностями, в которой находилось, кроме всего прочего, 500 мелиарисиев. Не забыли одарить и сопровождающую княгиню свиту, преподнеся, однако, не обращённым в христианскую веру людям Святослава меньше всего — по 5 мелиарисиев. На вечернем пиру её посадили с жёнами близких к базилевсу вельмож. Как и на Руси сами вельможи, члены синклита, друнгарии ^[37]и прочие рассаживались, соблюдая заведенный здесь обычай, приветствовали императора, говорили здравицы. Потом всё пошло своим чередом — беседовали, знакомились, перебрасывались шутками. Княгиня, слегка напряженная в начале пира, почувствовала облегчение от теплых речей и неложного к ней внимания. Что здесь сыграло главную роль — уважение императора или принятие ею правой веры, было неизвестно, а скорее и то, и другое. Играли музыканты, змеями извивались в танце восточные красавицы, тощий мим играл шестью ножами, а бородатый факир пускал изо рта пламя.