История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - Жан-Поль Ру Страница 24

Эти зверства, несомненно, были спровоцированы восстаниями, но и сами в свою очередь провоцировали их. Огромные расстояния, отделявшие провинции от центра империи, их относительная автономия то и дело побуждали население или наместников пытать счастья. Страны высокой культуры хуже других выносили подчинённое положение, и поэтому Иония, Вавилон и Египет так часто восставали. Вавилон, хоть и получил привилегированное положение, был столицей, поднялся в октябре 522 г. при Навуходоносоре III, через два месяца был побеждён и сурово наказан, но в сентябре 521 г. снова восстал по наущению арамейца Арахи, взятого в плен в ноябре и казнённого вместе с сообщниками, и, возможно, ещё одно восстание произошло около 479 г. при Ксерксе.

ВОЕННЫЕ СИЛЫ

Когда источники сообщают о таких огромных армиях, таких гигантских флотах, достоверность этих сведений вызывает сомнения, однако они согласуются между собой. Эсхил говорит, что Великий царь «приводил в движение тысячи кораблей, заставлял действовать миллионы рук». В нападении на скифов участвовало приблизительно 800 тыс. бойцов, на Грецию — возможно, миллионы, 1700 тыс., по словам Геродота (VII, 60 и 184), плюс моряки и те, кто сопровождал армию, всего 5283 тыс., не считая евнухов и куртизанок (VII, 186). «Весь Геллеспонт целиком покрыт кораблями и всё побережье и абидосская равнина кишат людьми» (VII, 45). Численность экспедиционного корпуса, направленного в Египет, достигала 120 тыс. человек. При Кунаксе Кир Младший стоял во главе «огромного варварского войска и без малого тринадцати тысяч греческих наёмников», царь имел 90 тыс. воинов (Плутарх, «Артаксеркс», 6 и 7). При Платеях персов было 300 тыс. против 108200 греков. Каждый народ имел специфическое вооружение. Оружие персов и мидийцев составляли очень длинные копья, луки, глубокие колчаны и очень короткие мечи, которые можно принять за кинжалы. Императорскую гвардию численностью в 10 тыс. бойцов составляли «бессмертные», называемые так потому, что после смерти каждого на его место набирали нового. Только она, похоже, и была по-настоящему надёжным, маневренным подразделением. Многочисленность войск, их разнородность делали их перемещение делом трудным, долгим, требовали огромного обоза, не облегчали передачу приказов, быстрые переходы, причём люди, набранные в армию из мест, удалённых на тысячи километров от мест боевых действий, должно быть, не проявляли в бою чрезмерного рвения. Имели ли они хоть одежду, подходящую для климата местностей, где действовали? Геродот посвящает целые страницы описанию этих разношёрстых полчищ, каспиев в шкурах домашних животных, арабов в длинных одеяниях, ливийцев в кожаных одеждах, индийцев — в хлопковых, других — в шкурах (VII, 61-80). Во время отступления Десяти тысяч Ксенофонт советует отступающим грекам делать в первые дни как можно более долгие переходы и очень здраво замечает, что им следует действовать так, «чтобы оторваться от войск царя на возможно большее расстояние. Если только мы удалимся от него на два или три дня пути, то царь уже не будет в состоянии догнать нас, так как он не осмелится преследовать с небольшим количеством войска, а ведя за собой огромное множество людей, он не сможет быстро двигаться вперёд» («Анабасис», II, 11). Превосходной и рациональной организации боевых сил, состоявших из частей численностью в 1000 и в 10000, которыми командовали соответственно хилиархи и мириархи, и более мелких подразделений, по 100 и 10 бойцов, было недостаточно, чтобы компенсировать все эти изъяны.

Столь же внушительным был и флот. Эсхил говорит, что при Саламине у греков было всего 300 кораблей, тогда как Ксеркс имел 1000 триер, 207 парусников и 3000 транспортных судов. Корнелий Непот пишет о 1000 боевых кораблей и 2000 транспортных судов у персов («Фемистокл», 2), Диодор Сицилийский — о 1200 кораблях, из которых 320 имели греческие экипажи, 830 транспортных судах для коней и 3000 гребных судах. В обоих лагерях флот состоял из триер — линейных кораблей длиной около 35 м, которые имели по 170 гребцов, сидевших в три яруса, и делали 20 км в час, и парусников с экипажами приблизительно по 35 человек.

ИСКУССТВО АХЕМЕНИДОВ

Геродота обвиняли, что он заблуждался, когда писал, что у персов нет ни храмов, ни изображений богов. У них не было ничего более или менее похожего на греческие храмы и на скульптуры Зевса, Аполлона, Афины. Большой крылатый диск, из которого выступает туловище человека, древний образ египетской мифологии, а потом бога Ашшуpa, — не изображение, а символ Ахурамазды. Это говорили встарь; это повторяют сегодня. Когда я был очень молод, меня резко выбранил в Йезде один священник, потому что я, увидев в этом городе на современном храме символ, недавно виденный в Персеполе и других местах, в дурацком восторге воскликнул: «Ахурамазда!». Что касается этих «храмов», то сегодня, как и две с половиной тысячи лет назад, они наряду с маленькими алтарями на открытом воздухе, обычно двойными, где горит вечный огонь, включают в себя закрытые строения, очень простые, предназначенные для защиты огня, который под открытым небом могли бы погасить ливень или сильный ветер. От ахеменидской эпохи осталось два таких храма — один разрушенный в Пасаргадах, другой в хорошем состоянии в Накш-и Рустаме. Последний, называемый «Каабой Зороастра», — башня квадратного сечения, стоящая напротив гробницы Дария, высотой 11 м и шириной 7 м, с внутренней комнатой размерами 5,3x3,7 м.

Гробницы Ахеменидов не имеют ничего общего со скифскими. Это не курганы, и в них нет никаких сокровищ. Гробница Кира, которую местные жители называют могилой Матери Соломона, — единственная в своём роде. Её расположили в большом прямоугольном дворе, обнесённом стеной из необожжённого кирпича. Погребальную камеру устроили на вершине подобия пирамиды из шести разновысоких ступеней, то есть эта пирамида имеет семь этажей, общую высоту 11 м и сложена из красивого белого известняка. Не вижу, что позволяло бы сравнивать её с месопотамскими зиккуратами. Все остальные гробницы выбиты высоко в отвесных скалах. Самая древняя — гробница Дария. Её фасад, имитирующий дворцовый, имеет высоту 22,5 м, форму греческого креста и включает три ряда ниш. По её образцу сделаны и гробницы его преемников. Это гробницы Артаксеркса II и Артаксеркса III и незавершённая гробница Дария III, устроенные рядом в скале близ Персеполя, а также гробницы Дария, Ксеркса, Артаксеркса I и Дария II в Накше-Рустаме.

Ахеменидское искусство — по преимуществу искусство дворцовое, мощное, грандиозное, но намного более гармоничное, чем месопотамское, и отличающееся крайней тщательностью исполнения: об этом напоминают даже гробницы. Это синтетическое искусство, где колонны — египетские, глазурованный кирпич и барельефы — ассирийские, где прослеживается сотня влияний. Надпись в Сузах ясно указывает происхождение как работников, так и материалов. Кедр, сообщает она, доставлен из Ливана, остальное дерево — из Гандхары, золото из Сард и Бактрии, лазурит и сердолик — из Согдианы, бирюза из Хорезма, эбеновое дерево — из тропической Африки через Судан, Нубию и Египет, слоновая кость — из Эфиопии и Индии. Забыли уточнить, что розовый гранит получен из Асуана в Верхнем Египте. Каменотёсами были ионийцы и сардийцы, золотых дел мастерами — мидийцы и египтяне, столярами — египтяне и сардийцы, обжигальщиками кирпича — вавилоняне...

В Масджид-и Сулеймане, Бехистуне и Пасаргадах развалины малоинтересны, они отличаются обширными террасами, а второе из этих местонахождений — большим и глубоким рельефным изображением Дария, заковывающего в цепи царей-самозванцев. В Сузах нет ничего особенного, кроме великолепных фризов с изображением идущих лучников и животных; ныне эти фризы хранятся в Лувре. Зато в Персеполе находятся одни из самых прекрасных руин архитектурных ансамблей, какие остались от древнего мира. Церемониальный город был построен на большой террасе размерами приблизительно 450x300 м, которая поднимается над окружающей равниной метров на десять. Войти в него можно по единственной лестнице на углу, которая ведёт в большие ворота, квадратные в плане. Здесь несколько дворцов, которые все построены по одному образцу, создают впечатление некоторого однообразия, но поражают размерами. Самый красивый зал — ападана со стороной 75 м и шестью рядами по шесть колонн, на капителях которых изображены протомы быков, иногда львов или грифонов, смотрящие в противоположные стороны. Она поднята над большой эспланадой, и на неё можно взойти по лестницам с парапетами, на которых великолепно изваяны фигуры представителей всех народов империи, несущих дары. Позы исполнены благородства и при этом непринуждённы, очень естественны, люди держатся за руки или оборачиваются, чтобы поговорить с идущими сзади. Два больших симметричных рельефа изображают льва, напавшего на быка, — такой сюжет мы уже встречали в искусстве степей. Роман Гиршман увидел в этом победу добра над злом, любимый сюжет маздеизма, но трудно представить, чтобы столь почитаемое полорогое было побеждено львом, тем более что быки несут стражу у входа в пропилеи. А если бык ритуально приносится в жертву Митрой, ещё трудней представить Митру в виде льва. Перед самым обширным из залов, который называется Стоколонным или тронным, находится эспланада площадью 4000 кв. м. На других рельефах Персеполя изображены царь в виде героя-охотника, побеждающий льва, быка или химеру, сидящий на троне, который поддерживают народы — этот образ уже можно было заметить на фасадах скальных гробниц, — и повсюду или почти повсюду символы Ахурамазды.