Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых - Владимир Хрусталев Страница 24

У нас сердце не на месте. Хотим послезавтра утром ехать домой, в Россию» [95].

19 октября 1894 года как в обеих столицах, так и по всей России во всех церквах и храмах был отслужен молебен о здравии императора Александра III. Болезнь Царя-Миротворца привлекала внимание многочисленной прессы во всем мире. Молебны за здоровье русского царя прошли в Великобритании и в соборе Парижской Богоматери; в Ватикане такую службу провел папа Лев XIII, а в Вашингтоне в аналогичной службе участвовали президент Кливленд, его кабинет и конгрессмены. Даже британский посол в эти дни вынужден был признать: «Какова судьба! Император Александр III, бывший для Европы страшилищем при восшествии на престол и в первые годы царствования, исчезает в тот момент, когда ему обеспечены всеобщие симпатии и доверие». Сам лично (будучи цесаревичем) принимавший участие в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Александр Александрович, как известно, заявлял: «Всякий правитель… должен принимать все меры для того, чтобы избежать ужасов войны» [96].

На Западе в свое время широко бытовало негативное отношение к российскому императору. Так, например, оппозиционно настроенный Эмиль Диллон (корреспондент английской газеты «Дейли телеграф») в очерке, посвященном жизни императора Александра III, не так давно еще констатировал: «Таков этот царь, пугало для Западной Европы, где политические карикатуры иначе не изображает его, как в образе медведя с короной на голове, — человек, не внушающий ни любви, ни уважения, тупой и ограниченный ум, которому, по злой иронии судьбы, вверена участь громадного государства» [97].

Теперь вся Российская империя и весь мир замерли в тревожном ожидании дальнейших событий.

Находясь на смертном одре, император Александр III был обеспокоен тем, что его старший сын Николай не был еще в полной мере подготовлен к той тяжкой ноше, которую он безвременно перекладывал на его плечи. За два дня до кончины между ними состоялся обстоятельный разговор. В частности, умирающий отец завещал наследнику престола: «Тебе предстоит взять с плеч моих тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я, и как несли наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет назад от истекшего кровью отца… Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от русских революционеров бомбу и смерть… В тот трагический день встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое “передовое общество”, зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть? Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит к благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя при том, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней — держись независимой позиции. Помни — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней — прежде всего, покровительствуй церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства» [98].

Наконец великий князь Константин Константинович тронулся в путь из Германии в Россию и записал в дневнике многие любопытные сведения о здоровье императора: «20 октября (1 ноября по новому стилю) рано утром выехали мы из Штутгарта. Перед самым отъездом получил подробное письмо от Палиголика из Ливадии, помеченное 10 и 11 окт. Он писал: “У Государя, как вы знаете, интерстициальный нефрит, т. е. соединительно-тканное воспаление почек; это одна из самых опасных и вместе с тем самая, так сказать, лукавая форма страдания почек. Опасная потому, что вместе с разрушением почек идет поражение сердца, именно левого его желудочка, что часто приводит болезнь к роковому концу гораздо раньше, чем почки потеряют совершенно способность работать. Лукавою я называю эту болезнь потому, что она часто развиваясь долго и упорно, не дает знать о себе существенными признаками, а сказывается тогда, когда уже зло развилось до опасности. Говорю это для вас и в ответ на раздающиеся обвинения: прозевали, не лечили и пр. Мне пришлось много беседовать о болезнях почек с нашими петербургскими врачами, и, кроме того, я прочел две классические монографии об этих болезнях… Вы сами знаете, характер Его Величества и отношения Его к болезни и врачам и также поймете, что могли делать врачи, когда Государь в Спале напр. не желал даже принимать каждый день. Как бы то ни было, теперь Больной гораздо покладнее, хотя тоже нельзя и думать заставить Его все время лежать в постели. Это в данной болезни особенно желательно… Осложняющие явления в свою очередь объясняется продолжительным нарушением питания (бывали дни, что Е.В. довольствовался 2-мя устрицами в день) и таким же отсутствием правильного сна”. Далее он пишет, что еще до приезда Мама и Оли “императрице и о. Янышеву удалось убедить Государя приобщиться. Его смущало только приобщение без надлежащего приготовления. Тем не менее, Он приобщился, после чего чувствовал себя особенно покойно и хорошо, и императрица также успокоилась и как бы ко всему приготовилась”. Затем царь “коленопреклонно (так же как и в причастии, а Больному при распухших ногах это очень тяжело и утомительно) и слезно молился с о. Иоанном”. Палиголик кончает припиской от 11-го числа: “Сегодня уже не столь большой секрет, что миропомазание предполагается теперь же, и, может быть, и бракосочетание”. /…/

После этого мы были приготовлены к получению роковой вести. Во весь день я уже не мог ни читать, ни разговаривать, а сидел, молча, и думал. /…/ Сколько мыслей бродило в голове! Одна сменяла другую. Я старался представить себе Ливадию и что там делается. Особенно много думал о бедной императрице и о Ники, которому суждено новое, великое служение. Прямо из командира батальона нашего [Преображенского] полка восходит он на престол. Какие будут теперь его отношения к полку и ко мне?» [99].

В 2 часа 15 минут пополудни 20 октября Государь император Александр III «тихо в Бозе почил».

Спустя всего десять дней по прибытии Аликс в Россию, 20 октября 1894 года, император Александр III скончался в возрасте 49 лет. Даже утром, в последние минуты своей жизни, он думал только о благополучии России, но почувствовал себя плохо, позвал супругу Марию Федоровну и сказал ей: “Чувствую конец. Будь спокойна. Я совершенно спокоен”. Затем позвал всю семью, благословил молодых, пригласил своего духовника протопресвитера Янышева и причастился. Имеется также свидетельство, что незадолго до смерти император потребовал к себе наследника и приказал ему немедленно подписать манифест к населению о восшествии на престол.