Тайна святого Грааля. От Ренн-ле-Шато до Марии Магдалины - Жан Маркаль Страница 24

Персевалю удается убить белого оленя. Он отрубает оленю голову, но ее у него крадут, похищена и маленькая собачка, которую доверила ему юная дева. Попадая из одной перипетии в другую, он на короткое время останавливается у своей подруги Бланшфлер, любовь к которой все больше охватывает героя. В конце концов, найдя голову оленя и маленькую собачку, юноша возвращается в замок юной девы, владеющей волшебными шахматами. Она прощает его — и Персеваль забывает о прекрасной Бланшфлер, отдав все свои мечты и помыслы таинственной «фее вод». Данный эпизод немногим отличается от Рассказа в «Передуре», однако смысловой акцент сделан на чудесных, сверхъестественных способностях, которыми обладает юная дева из пруда. Персеваль понимает, что он играл в шахматы с самой феей Морганой, сестрой короля Артура; появление этой героини связывает «Повесть о Граале» как с легендами артуровского цикла, так и с древнейшей кельтской мифологией. Подобно ирландской Морриган, Моргана способна превращаться в ворона; она сильна как в военном ремесле, так и в любовном искусстве; царство этой волшебницы — знаменитый остров Авалон. Так, может быть, это она является «хранительницей Грааля»?

Юная дева велит Персевалю выполнить ее поручение (принести голову белого оленя), без особой стыдливости пообещав за это «доставить ему удовольствие». По возвращении Персеваля в замок она приводит юношу в восхитительную комнату: «Персеваль не заснул, как обычно. Все его мысли были устремлены к юной деве, красота которой могла сравниться с красотой феи, как вдруг дверь отворилась и та, о ком он думал, вошла к нему и разделила с ним ложе. Обещание, данное ему юной девой, было выполнено, однако их любовные утехи не обернулись безумной страстью, поскольку дева соблюдала обет целомудрия. Ночь для них обоих была настолько прекрасной, что наступившее утро было восхитительным для всего края ^[30]».

Странный эпизод… Объяснить его можно лишь в рамках более широкого контекста. Столь эротичному приключению героя автор, как кажется, стремится придать умиротворяющий вид, который соответствовал бы морали того времени. Конечно, Персеваль влюблен в свою подругу Бланшефлер, она даже станет его законной супругой, — правда, произойдет это уже в другом романе, в немецкой версии Вольфрама фон Эшенбаха. В определенном смысле Персеваль верен Бланшефлер, что, однако, не мешает ему, как и ранее Передуру, влюбляться во всех женщин, встречающихся ему на протяжении долгого пути-инициации, конечным пунктом которого станет обретение Грааля, символизирующего некое Высшее Знание.

Любовная связь Персеваля и юной девы, обладательницы волшебных шахмат, более напоминает ритуалы брахманского тантризма, нежели обряды и обычаи западноевропейской христианской культуры. Разумеется, подобное поведение героев было недопустимым в рамках иудейско-христианских законов, однако в представлении древних кельтов такое положение вещей вполне соответствовало норме. Дать правильное истолкование этой любовной связи можно лишь в том случае, если мы обратимся к понятию «Fine Amor», иными словами, к «куртуазной любви», охватившей в ХII–XIII веках дворы аристократов. «Fine Amor» предполагает полное единение, абсолютную связь влюбленного рыцаря и его прекрасной дамы, но подобный союз не имеет ничего общего с браком, явлением социального порядка, закрепленным гражданским законодательством в соответствии с этическими нормами господствующей религии. «Fine Amor» является инициацией, предназначенной для того, чтобы партнеры достигли наивысшего знания.

Если обратить внимание на детали этой «амурной истории», то можно сделать вывод, что и Персеваль, и дева, владеющая волшебными шахматами, стремятся коагулировать взаимную энергию, однако делается это не с целью зачатия и произведения на свет потомства. Речь идет не о простом соитии; шаг за шагом любовь открывает героям все новые тайны мироздания, знаменуя переход к некоему неуловимому состоянию, ведущему к постижению неких духовных законов. Восточный тантризм проповедовал то, что в современном понимании расценивается как отказ от мужского семяизвержения и обратное поступление семени в организм. «Fine Amor» позволяла мужчине и женщине любые способы утоления их любовной жажды; подобное разрешение было удобным выходом из затруднительного положения, особенно если учесть то, что женщина в основном была замужней и имела детей. Соитию всегда сопутствовал риск: оно могло обернуться внебрачным потомством. Как доказал Рене Нелли, именно это обстоятельство породило в «куртуазной любви» формальный запрет: она не принимала прелюбодеяния, но превозносила «уход» к возвышенному Знанию.

Юная дева с шахматами пообещала «доставить удовольствие» Персевалю, поскольку он преодолел все испытания, справился со всеми ее заданиями и тем самым доказал, что он достоин стать обладателем «возвышенного Знания». Она сдержала свое обещание, проведя с ним всю ночь. Текст не дает нам полного объяснения того, что же произошло между ними, но это легко представить: героям позволено все, кроме коитуса. Оргазм партнеров никогда не был под запретом, если только не имело места семяизвержение «in vas naturale». На таком уточнении настаивали христианские моралисты, по своему усмотрению изменившие мотивировки запрета, содержащегося в Библии: речь идет об Онане, наказанном за то, что он изливал свою сперму на землю; если бы это семя было собрано таинственной Лилит, оно породило бы демонов.

Итак, кем бы ни был второй последователь Кретьена де Труа, как бы ни старался он христианизировать свое повествование, он все же был вынужден воспользоваться языческим архетипом, который позволил ему рассказать о нескольких ступенях инициации Персеваля, ищущего свой путь. Довольно часто герой не знает, в каком направлении ему следует двигаться, но всегда на его пути появляется тот, кто помогает ему, включая и загадочную юную деву, обладательницу волшебных шахмат.

Благодаря этой наставнице (превратившейся в Кундри у Вольфрама фон Эшенбаха и Рихарда Вагнера) Персеваль вновь находит дорогу в замок Грааля, где ему оказан теплый прием. Во время завтрака, когда сотрапезники просят Персеваля рассказать о своих приключениях, юноша вновь видит кровоточащее Копье, Грааль в руках юной девы и расколотый надвое меч, который несет слуга. Тогда Персеваль задает вопрос, который он не осмеливался произнести (или, точнее, который он еще не имел права задавать) во время первого посещения этих волшебных мест. Любезный хозяин (вне всякого сомнения, Король-Рыбак) говорит ему, что он охотно ответит на этот вопрос — если юноша сумеет соединить обломки меча. Персеваль «приладил обломки меча один к другому, и расколотая сталь снова стала единым клинком; обломки меча срослись столь точно, словно над ними трудился искусный кузнец» (Continuations. Р. 152). Король порадовался тому, что Персеваль выдержал испытание, и объявил, что теперь может ответить на все его вопросы. Но именно в этот момент без видимых на то причин прерывает свое повествование и второй последователь Кретьена де Труа.

Итак, на сцене появляется третий автор «Повести о Граале», некий Манессье. Он пытается привести рассказ к логичному завершению, порой используя упомянутый нами архетип, но в большинстве случаев сознательно наполняя повествование деталями, присущими христианской традиции. «Умонастроение» текста меняется с каждой строчкой; антиномия, легко обнаруживаемая между двумя частями произведения (одна из которых принадлежит Манессье, а другая — Кретьену де Труа и псевдо-Вошье), красноречиво свидетельствует об эволюции темы, произошедшей в силу тех или иных обстоятельств.