Возникновение и устройство инквизиции - Генри Чарльз Ли Страница 24

Нет ничего удивительного также и в том, что народ окружал нищенствующих монахов любовью и поклонением и люди, проникнутые искренним убеждением, стремились в их ряды. Народная благотворительность так щедро одаряла их, что можно было опасаться за сохранение их основного обета бедности. Самые высокие и благородные умы видели в образе нищенствующего монаха осуществление своих лучших стремлений. Всякий раз, когда в XIII веке человек поднимался над своей средой, его почти наверняка можно найти в одном из нищенствующих орденов.

Организаторские таланты Франциска и Доминика сказались также в создании терциариев — людей, которые принимали на себя обеты и жили в соответствии с духовностью своего ордена, но не покидали мир. Франциск обладал красноречием, проникавшим в сердца слушателей; однажды проповедь его произвела такое глубокое впечатление, что все население города, где он был — мужчины, женщины и дети, — умоляли принять их в орден. Так как это было совершенно невозможно, то он выработал устав, который дозволял лицам обоего пола, не выходя из мира, следовать спасительному учению и присоединиться к ордену, который, в свою очередь, обещал им свое покровительство. Из ограничительных обязательств, налагаемых этим уставом на таких последователей, самым значительным было запрещение прибегать к оружию, за исключением тех случаев, когда приходилось поднимать его на защиту римской церкви, христианской веры и своих собственных земель. Проект был одобрен папой в 1221 году; официальным названием нового установления было «братья и сестры покаяния», но в народе оно стало известно под именем Третьего ордена миноритов или францисканцев. Подобную общину создал и Доминик, дав ей более вызывающее название — «милиция Иисуса Христа». Эта идея была замечательно плодотворна: она в известной мере позволила реорганизовать церковь, уничтожив часть преград, отделявших мирян от духовных лиц; она дала огромную силу нищенствующим орденам, привлекая в их ряды множество ревностных и серьезных людей наряду с теми, которые под влиянием менее возвышенных побуждений искали их протекции и желали пользоваться плодами их влияния. Терциариев того и другого вида мы находим во французском королевском доме, где и Людовик Святой, и Екатерина Медичи принадлежали к Третьему ордену св. Франциска.

Все благоприятствовало нищенствующим орденам. Папский двор скоро увидел в них более действенное, чем все прежние, средство для подчинения всех христианских земель Святому престолу; эти ордена были призваны уничтожить независимость местных прелатов, сломить светских врагов папства и стать звеном между народом и наместником св. Петра. Им были предоставлены всевозможные привилегии и льготы, и, наконец, Григорий IX и Иннокентий IV целым рядом булл от 1240 и 1244 годов сделали их совершенно независимыми от местных церковных властей. Древний канон гласил, что отлучение от церкви или анафема могли быть сняты только тем, кто наложил их; этот канон был изменен в пользу нищенствующих монахов. Члены каждого ордена были ответственны теперь только перед своими высшими чинами и в своих бесконечных странствиях по всей Европе могли отныне подрывать могущество и влияние местных духовных властей, противопоставляя им всемогущество Рима, непосредственными представителями которого они являлись.

Отмена подсудности нищенствующих монахов местным судам порождала казусы. Например, когда в 1435 году легаты, посланные Базельским собором, прибыли в Брюнн, чтобы уладить соглашение с гуситами, они застали все население в страшном возбуждении: доминиканский провинциал соблазнил монахиню своего ордена и она только что родила; против же провинциала не было принято никаких мер. Легаты приговорили виновного к лишению сана и к заключению на всю жизнь в тюрьму на хлеб и на воду, но приговор этот не был приведен в исполнение, поскольку было сочтено, что провинциал не подлежит юрисдикции легатов.

Но, как бы то ни было, отныне Святой престол имел в своем распоряжении собственную армию, всецело преданную интересам Рима. В 1241 году Григорий IX дал братьям право свободно жить среди отлученных и принимать от них содержание и пищу. Таким образом, они могли проникать всюду и служить тайными лазутчиками даже во владениях тех, кто был враждебно настроен против папства. Никогда человеческая изобретательность не создавала более грозной силы, ибо монахи были глубоко убеждены в правоте своего дела, а окружавший их ореол высшей святости повсюду обеспечивал им расположение и поддержку народа и давал большое преимущество в постоянных спорах с местными священниками.

Сила новой армии в войне Святого престола с его светскими врагами подверглась испытанию в борьбе пап с Фридрихом II. В 1229 году всех францисканцев изгнали из Неаполитанского королевства как папских лазутчиков, возмущавших подданных императора. В 1234 году в Англии они собирали деньги для папы на продолжение борьбы с Фридрихом. Когда Григорий на Пасху 1239 года отлучил императора от церкви, он поручил донести свой эдикт до народа францисканцам. А когда Лионский собор в 1244 году низложил Фридриха, то огласить это решение было поручено доминиканцам. Фридрих всегда утверждал, что заговор на его жизнь в 1244 году был делом францисканцев, которые тайно проповедовали крестовый поход против него в его же собственных землях. Когда папе разными интригами удалось в 1246 году избрать вместо Фридриха римским королем Генриха Распе Тюрингенского, Иннокентий IV повелел францисканцам всемерно защищать его интересы. В 1248 году братья обоих орденов были снова посланы сеять смуту среди подданных Фридриха. Император ответил на это повелением не изгонять, как прежде, а сжигать нищенствующих. Однако нищенствующие монахи продолжали проповедовать крестовый поход против Фридриха, а после его смерти против его сына Конрада.

Со временем нищенствующие монахи начали вместо епископов сообщать народу папские распоряжения или приводить их в исполнение. Они представляли сеть невидимой полиции, охватившую всю Европу. Раньше, когда поступала в Рим жалоба на злоупотребления какого-либо прелата, составляли комиссию из двух-трех епископов или местных аббатов и поручали ей произвести следствие и представить отчет или реформировать церковь или монастырь, где было обнаружено злоупотребление. Вскоре эти важные обязанности стали поручаться одним только нищенствующим монахам, через которых папская власть давала знать о себе во всех епископских дворцах и во всех аббатствах Европы.

Нетрудно понять, что эта роль следователей, навязанная нищенствующим монахам, вызвала столкновение между новыми орденами и старым строем, который они стремились изменить. Впрочем, это было одним из незначительных поводов к антагонизму, проявившемуся в скором времени. Гораздо более серьезной причиной к несогласиям было предоставление нищенствующим монахам права проповеди и исповеди. Ленивые и чувственные, всецело поглощенные увеличением своих доходов, священники не заботились о душах своих прихожан и в то же время не допускали никакого постороннего вмешательства, которое могло бы сократить их доходы. В многолюдном Монпелье была всего только одна церковь, где можно было исповедоваться. В Иперне, имевшем до двухсот тысяч жителей, в 1247 году было только четыре приходские церкви.

В уставе доминиканцев 1228 года было обусловлено, что никто из братии не может проповедовать в епархии без согласия местного епископа и что проповедник не должен обличать пороки духовенства. В уставе св. Франциска это было также предусмотрено. Но когда в 1227 году Григорий IX ознаменовал свое вступление на папский престол предоставлением обоим орденам права проповедовать, исповедовать и отпускать грехи повсеместно, странствующие монахи, вопреки своим уставам, постепенно захватили все приходы и взяли на себя все заботы о душах людей к великому неудовольствию местного духовенства, которое из-за этого теряло свои главные доходы и влияние.