История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I - Фредерик Коплстон Страница 24

Следует, однако, помнить, что практические выводы софистов вовсе не предназначались для установления объективных норм, основанных на необходимой истине. И этот факт свидетельствует о втором отличии софистов от старых греческих философов, а именно различии в целях, которые ставили перед собой те и другие. Космологи искали объективную истину: они хотели выяснить, как устроен мир; в большинстве своем в поисках истины они были совершенно бескорыстны. Софисты же не ставили своей главной целью отыскать объективную истину, их цели носили чисто практический характер. Поэтому софисты занимались обучением и преподаванием; они обучали искусствам и умению управлять своей жизнью. Мы уже отмечали, что у досократовых философов редко можно было найти учеников – ибо их главной задачей были поиски истины, – зато софисты просто не могли обойтись без своей школы, ибо их главная задача была учить.

После Персидских войн политическая жизнь в Греции, особенно в Афинах, значительно оживилась, что вполне естественно. Свободные граждане получили возможность оказывать влияние на жизнь своего города, и, если человек хотел участвовать в политике, он должен был получить специальную подготовку. Для того, кто хотел сделать карьеру, старого образования было уже явно недостаточно; прежний аристократический идеал, не важно, был ли он лучше новых идеалов или нет, уже не отвечал требованиям, которые предъявлялись лидерам развивающейся демократии: нужно было найти новый идеал, и софисты его нашли. Плутарх говорит, что софисты заменили практическое обучение, которое подчинялось семейным традициям, сильно зависело от связей с выдающимися государственными деятелями и представляло собой обучение на собственном опыте участия в политической жизни, на теоретическое обучение. В новую эпоху требовались специальные курсы – инструктажи, и софисты организовали в греческих городах такие курсы. Это были странствующие профессора, которые путешествовали по стране, приобретая необходимые знания и опыт, и обучали людей различным наукам, например грамматике, толкованию поэтических произведений, философии, мифологии и религии и т. д. Но прежде всего они обучали искусству говорить, риторике, которая была абсолютно необходима для участия в политической жизни. В греческих городах–государствах, особенно в Афинах, нечего было и надеяться оставить свой след в политике, не умея говорить, и говорить хорошо. Софисты обучали этому искусству, главной политической «добродетели», добродетели новой аристократии интеллекта и дарований. В этом конечно же не было ничего плохого, но последствия для софистов оказались весьма плачевными. Искусство риторики частенько использовалось для приобретения выгодных знакомств, проведения политики, которая не отвечала интересам города или даже наносила ему вред, для карьерного роста – все это создало софистам плохую репутацию. Особенно сильный удар по их репутации нанесло обучение эристике – искусству спорить. Если человек хотел разбогатеть в условиях греческой демократии, он должен был заниматься тяжбами, а софисты как раз и учили, как выигрывать судебные процессы. На практике это означало – представить справедливое дело несправедливым, и софисты обучали этой премудрости. Такой образ жизни очень сильно отличался от образа жизни первых философов, озабоченных исключительно поисками истины, и это объясняет то презрительное отношение к софистам, которое сложилось у людей под влиянием Платона.

Софисты обучали молодежь и читали популярные лекции, а поскольку они были странствующими профессорами, людьми с богатым опытом, скептическим складом ума и весьма поверхностными суждениями, вскоре распространились слухи, что они отрывают молодых людей от семьи и, собрав их вместе, высмеивают перед ними традиционные этические нормы и религиозные верования. Соответственно, строгие приверженцы традиций относились к софистам с подозрением, в то время как молодежь поддерживала их. Не то чтобы стремление софистов уравнять всех ослабляло греческую демократию: широта их взглядов в целом сделала их поклонниками идеи панэллинизма, в которой очень нуждалась Греция периода городов–государств. Особое недовольство вызывало их скептическое отношение к традиционным нормам и верованиям, которое усугублялось тем, что они не смогли предложить ничего нового и устойчивого взамен убеждений, которые они стремились разрушить. К этому следует добавить тот факт, что за свои преподавательские услуги они брали плату. Обычай брать деньги за обучение, будучи вполне законным, сильно отличался от обычая старых философов, а среди простых греков вообще считался предосудительным. У Платона он вызывал ненависть, а Ксенофонт говорил, что софисты говорят и пишут только для того, чтобы ввести людей в заблуждение и обогатиться, и что они никому никогда не помогают.

Однако из того, что было сказано, становится ясно, что софизм вовсе не заслуживает того, чтобы от него с презрением отмахнуться. Обратив внимание мыслителей на человека, на думающий субъект, обладающий волей, софисты проложили путь великим идеям Платона и Аристотеля. Обучая и наставляя горожан, они способствовали развитию политической жизни в Греции, а уж их пан–эллинистические взгляды говорят сами за себя. И даже их склонность к скептицизму и релятивизму, которая была в значительной степени результатом банкротства старой философии, с одной стороны, и более обширных знаний о человеческой жизни – с другой, помогла поставить ряд очень важных вопросов, на которые, впрочем, сами софисты не смогли найти ответов. Не трудно видеть, какое влияние оказал софизм на греческую драму, оно чувствуется и в гимне человеческим достижениям в «Антигоне» Софокла, и в теоретических дискуссиях в пьесах Еврипида, и в работах греческих историков, например в знаменитом диалоге мелианцев у Фукидида. Термин «софизм» не сразу приобрел пренебрежительный оттенок. Геродот называл софистами Солона и Пифагора, Андротион – семь знаменитых мудрецов и Сократа, а Лисис – Платона. Более того, старшее поколение софистов пользовалось всеобщим уважением, и их деятельности давали высокую оценку; как отмечали историки, города, в которых они жили, нередко выбирали их «послами» – факт, свидетельствующий о том, что они не были шарлатанами и не считались ими. Слово «софист» стало ругательным позже – в этом смысле его употребляет Платон, но в более поздние времена оно снова вернуло себе уважение, – так во времена империи стали называть учителей риторики и писателей–прозаиков, вовсе не подразумевая под ним болтунов и мошенников. « Софисты получили дурную славу в особенности благодаря их антагонизму к Сократу и Платону; вследствие этого слово «софизм» обыкновенно означает либо произвольное опровержение, колебание чего–то истинного посредством ложных оснований, либо доказательство посредством таких же оснований чего–то ложного»³.

С другой стороны, релятивизм софистов, их увлечение эристикой, отсутствие у них устойчивых моральных принципов, их стремление получать деньги за преподавание, а также возмутительные выходки некоторых более поздних софистов в значительной степени оправдывают тот пренебрежительный оттенок, который приобрело слово «софист».

Платон называет их «торговцами духовными ценностями»⁴ и описывает в своем диалоге «Протагор»⁵ Сократа, который спрашивает Гиппократа, пожелавшего учиться у Протагора: «Не будет ли тебе стыдно предстать перед греками софистом?», на что Гиппократ отвечает: «Да, будет, Сократ, если сказать то, что я на самом деле думаю». Следует, однако, помнить, что Платон стремился подчеркнуть самые худшие стороны софизма главным образом потому, что у него перед глазами стоял пример Сократа, развившего все, что было лучшего в софизме, и оставившего далеко позади всех остальных софистов.