Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Хелен Раппапорт Страница 24

В то время генетический механизм зачатия был еще по‑прежнему мало изучен, многие коллеги‑современники доктора Шенка высмеивали его теорию. Однако он настаивал на своем, утверждая, что пол ребенка зависит от того, какая яйцеклетка была оплодотворена: из незрелых яйцеклеток, вышедших из яичников вскоре после менструации, будет развиваться ребенок женского пола, из зрелых — мужского. Шенк также считал, что питание играет ключевую роль в развитии половых признаков ребенка, и его рекомендации главным образом касались питания матери до и во время беременности. Если женщина хочет сына, утверждал он, надо есть больше мяса, чтобы повысить уровень форменных элементов крови (возможно, Мария Федоровна также читала книги доктора Шенка?), которых больше в крови мужчин, чем в крови женщин. Другие непрошеные советы, основанные на народных приметах и поверьях, поступали из России ^[203]. «Попросите свою жену, императрицу, ложиться с левой стороны кровати», — писал царю один из корреспондентов, советуя, чтобы он, Николай, ложился с правой стороны — иносказательное объяснение распространенного народного мнения: «Если муж подступит к жене с левой стороны — родится девочка, если с правой — мальчик» ^[204] (т. н. миссионерская позиция, по‑русски: «на коне») ^[205].

Какова бы ни была эффективность всех этих предложенных средств, в октябре 1900 года, во время пребывания в Ливадии, Николай с радостью сообщил своей матери, что Александра снова беременна. Как и в течение ее предыдущих беременностей, она никого не принимала у себя, как он сказал, «и целыми днями бывала на открытом воздухе» ^[206]. Тихое уединение счастливой пары было, однако, внезапно прервано в конце месяца, когда Николай тяжело заболел. Сначала его заболевание определили как тяжелую форму гриппа, но затем был поставлен диагноз «брюшной тиф, характерный для Крыма», хотя в зарубежной прессе его часто называли тифоидной лихорадкой ^[207]. Болезнь Николая вызвала широкую озабоченность его здоровьем в сложный политический момент, когда Россия рассматривалась как важная международная сила в разгар Англо‑бурской войны в Африке и во время «боксерского восстания» в Китае.

Многие газеты писали, что, вероятно, здоровье царя ослаблено, что он, по всей видимости, уже в течение трех лет страдал от приступов головокружения и головных болей ^[208]. На самом деле Николай в целом был очень крепкого здоровья, несмотря на то что был заядлым курильщиком, но он всегда был весьма активен физически. Так что заболевание тифом, безусловно, само по себе очень тяжелое и серьезное, было все‑таки не опасным для его жизни. Однако Николай проболел пять недель, все это время он был прикован к постели, временами мучился от сильной боли в спине и ногах, за время болезни очень похудел и ослабел. Несмотря на беременность, Александра Федоровна с самого начала взяла под свой неусыпный контроль уход за ним и оказалась в высшей степени способной медсестрой по уходу за больным. За исключением той преданной помощи, которую оказала Мария Барятинская, царица не позволила практически никому находиться возле ее драгоценного мужа и проявила «очень сильную волю». Александра также в полной мере «воспользовалась тем, что она оказалась наедине с императором в такой чрезвычайной ситуации», подвергая тщательной проверке любые срочные документы по делам государственной важности, «с изысканным тактом… зная, как скрыть от царя все, что могло бы вызвать его волнение или беспокойство» ^[209].

Николай был польщен такой чрезмерной заботой жены: «Моя дорогая Аликс ухаживала и присматривала за мной, как лучшая сестра милосердия. Я не могу описать, что она была для меня во время моей болезни. Да благословит ее Бог» ^[210]. Девочек тем временем отправили подальше от дворца, опасаясь инфекции. Их поселили в доме одного из приближенных из императорского окружения, у которого были свои дочери. Александра настаивала, чтобы детей каждый день приводили во дворец, «туда, где она могла видеть их через окно и смотреть на них некоторое время, чтобы убедиться, что они были совершенно здоровы». За пределами комнаты больного царя, однако, вновь возникли опасения по поводу отсутствия в России наследника престола мужского пола, вызывая серьезное беспокойство тем, что может случиться, если Николай умрет.

Еще в 1797 году император Павел I упорядочил передачу власти в России, отказавшись от старого закона первородства и установив четкие правила наследования престола по мужской линии. Это было сделано, чтобы в будущем исключить возможность таких дворцовых переворотов, как тот, что привел к власти его мать, Екатерину Великую, которую он ненавидел ^[211]. Поскольку у предыдущих царей династии было много сыновей, то не было никаких причин добиваться изменения основополагающих законов наследования. Хотя Ольге не было еще и пяти лет, ни Николай, ни Александра не хотели, чтобы его брат, великий князь Михаил, двадцати одного года, взошел на престол вместо их собственной старшей дочери или того ребенка, которого носила в то время Александра. Перспектива наследования престола Михаилом императрицу, конечно же, не устраивала. Их будущий ребенок, возможно, будет мальчиком, и Александра настаивала, чтобы ее назначили регентом в расчете на это, чтобы она могла осуществлять правление вместо сына до тех пор, пока он не достигнет совершеннолетия. Несмотря на тяжелую болезнь Николая, с ним тоже советовались по этому вопросу, и он поддержал позицию жены. Министр финансов граф Витте провел в Ялте встречу с другими министрами. Все они согласились, что в российском законодательстве еще не было такого прецедента, в соответствии с которым беременная царица получала право на управление страной в ожидании рождения наследника, и было решено, что если царь умрет, они присягнут Михаилу ^[212]. Витте был уверен, что если Александра родит сына, то Михаил отречется от престола в пользу своего племянника.