Бессмертная жизнь Генриетты Лакс - Ребекка Склут Страница 24

Некролога о смерти Генриетты Лакс не было, однако весть о ее кончине быстро достигла лаборатории Гая. Пока тело Генриетты остывало в холодильнике для цветных, Гай спросил у ее лечащих врачей, будут ли они делать посмертное вскрытие. Культиваторы тканей по всему миру пытались создать «библиотеку» бессмертных клеток, подобных клеткам Генриетты, так что Гаю требовались образцы как можно большего числа органов ее тела, чтобы посмотреть, будут ли их клетки расти так же, как и HeLa. Но после ее смерти для получения подобных образцов требовалось разрешение мужа Генриетты.

И закон, и этические нормы позволяли врачам не спрашивать разрешения у живого пациента, прежде чем взять образец ткани. Однако вскрытие умершего или изъятие у него тканей без разрешения являлось незаконным.

Насколько помнит Дэй, кто-то из больницы Хопкинса позвонил ему, чтобы сообщить о смерти Генриетты, и спросил разрешение на вскрытие. Дэй ответил: «Нет». Спустя несколько часов, когда Дэй и его кузина отправились в больницу посмотреть на тело Генриетты и подписать кое-какие бумаги, врачи еще раз спросили насчет вскрытия. Они сказали, что хотели бы сделать некоторые анализы, которые могут когда-нибудь помочь его детям. Кузина убедила Дэя, что в этом нет ничего страшного, и в конце концов тот согласился и подписал разрешение на вскрытие.

Вскоре тело Генриетты уже лежало на столе из нержавеющей стали в похожем на пещеру подвале, где располагался морг. Мэри, лаборантка Гая, стояла в дверном проеме и часто дышала, чувствуя, что готова упасть в обморок. Ей никогда еще не приходилось видеть мертвое тело. И вот теперь она стоит со стопкой чашек Петри рядом с трупом и патологоанатомом доктором Уилбуром, который нагнулся над столом для вскрытия. Руки Генриетты были вытянуты так, будто она пыталась дотянуться до чего-то у себя над головой. Мэри подошла к столу, шепча про себя: «Ты же не хочешь показаться дурой и потерять сознание».

Она обошла руку Генриетты и встала рядом с Уилбуром, так что ее бедро оказалось под мышкой у Генриетты. Доктор поздоровался, Мэри поприветствовала его в ответ. Затем оба замолчали. Дэй хотел, чтобы Генриетта пристойно выглядела на похоронах, поэтому дал разрешение только на частичное вскрытие — то есть чтобы не разрезали грудную клетку и не отделяли конечности или голову. Одну за другой Мэри открывала чашки Петри и протягивала их Уилбуру, который отрезал образцы тканей с тела Генриетты, — от мочевого пузыря, кишечника, матки, почки, влагалища, яичника, аппендикса, печени, сердца, легких. Положив каждый образец в чашку Петри, Уилбур поместил в контейнеры с формалином кусочки пораженной опухолью шейки матки, чтобы сохранить для использования в будущем.

Официальной причиной смерти Генриетты считалась терминальная стадия уремии: ее кровь отравляли токсины, которые накапливались и которые в норме должны были выводиться из организма с мочой. Опухоли полностью перекрыли мочеиспускательный канал, и врачи не могли ввести в мочевой пузырь катетер, чтобы опорожнять его. Опухоли размером с бейсбольный мяч почти что заместили почки, мочевой пузырь, яичники и матку. А другие органы были так густо покрыты мелкими белыми опухолями, что казалось, будто кто-то нашпиговал Генриетту жемчужинами.

Стоявшая рядом с Уилбуром Мэри ждала, пока он зашьет брюшную полость Генриетты. Ей хотелось выскочить из морга, но вместо этого она пристально разглядывала руки и ноги Генриетты, — что угодно, лишь бы не смотреть в ее безжизненные глаза. Внезапно ее взгляд упал на ступни, и Мэри оцепенела: ногти на ногах Генриетты были покрыты облезшим ярко-красным лаком.

«Я как увидела эти ногти, — рассказывала мне Мэри годы спустя, — так чуть в обморок не упала. О боже, она же реальный человек. Я представила, как она сидела в ванной и красила эти ногти, и впервые подумала, что те клетки, с которыми мы все это время работали и которые рассылали по всему миру, были взяты у живой женщины. Никогда раньше такие мысли не приходили мне в голову».