Генерал Родимцев. Прошедший три войны - Илья Родимцев Страница 24

Наступило утро 6 июля. И с самого утра стали происходить события, которые фактически сорвали начало операции, смазали весь эффект от тщательно подготовленного наступления. Но, что самое трагичное, они станут причиной непредвиденных и очень чувствительных потерь в рядах республиканских войск.

Когда на войне случаются поражения или неудачи, то обязательно найдется кто-то, кого можно обвинить в халатности, в неверном исполнении приказа, разгильдяйстве, трусости и во всех других, известных высокому начальству грехах. Но, когда расписанная по минутам, огромная по количеству участвующих в ней людей и техники стратегическая операция целого фронта срывается из-за банальной нерасторопности или бездействия этого самого начальства, конкретных виновных порой стараются не называть. Просто всем нижестоящим командирам приходится напрягать все свои силы и волю, чтобы спасти положение, потому что они лично отвечают за жизнь каждого своего солдата и за выполнение приказа, несмотря ни на что, ибо остановить спущенный курок уже нельзя.

Однако в этом случае, что бывает редко, высокопоставленные виновные хорошо известны – это все анархистское командование 100-й бригады и командир 21-го корпуса Касадо, которому кроме преступного самоуправства в этом сражении суждено сыграть роковую роль во всей гражданской войне.

Павлито вместе с Листером весь день провели в частях. Подготовка к операции прошла незамеченной противником, и это вроде бы обещало успешное начало. Однако в 100-й бригаде, как они и предполагали, их ждал неприятный сюрприз. Командира и комиссара удалось разыскать не сразу, а когда они явились, оказалось, что оба пьяны. На требование Листера выполнить приказ командования и вывести бойцов на исходные позиции комиссар корпуса заявил, что не желает его выполнять. Листер приказал арестовать его, и после некоторого колебания солдаты взяли его под стражу. Такой решительный шаг командира дивизии произвел большое впечатление на бойцов и командиров, и после разговора с ними, убедившись, что порядок в бригаде восстановлен, Листер вместе с Родимцевым выехали на командный пункт дивизии.

Ночной скрытный марш на Брунете полностью удался. Однако, когда Листер приказал начать штурм, командир 100-й бригады, который занял свое место, вновь начал возражать. Для наведения порядка Листер снова отправился к анархистам, а отец выехал в 1-ю бригаду, наступавшую на главном направлении, которую лишь недавно возглавил молодой майор Родригес.

Отец вспоминал, что перед расставанием Листер подошел к нему и сказал: «Давай обнимемся. В нашем деле всякое бывает». Отец понял, как тревожно на душе у комдива за исход боя, когда ненадежны ни подчиненные, ни соседи.

В пять часов утра передовые отряды бригады вышли на окраины Брунете и захватили первые траншеи. Вскоре весь город кроме центра был уже в руках республиканцев. Чтобы разобраться в том, что происходит в городе, Родригес вместе с отцом и двумя бойцами направились туда, где слышалась стрельба.

Пробираясь по узкой улочке, они увидели, как навстречу им бегут какие-то люди. Понять кто они – свои или чужие, – было невозможно. Лишь в последний момент Родригес, опознав солдат противника, крикнул: «Павлито, назад!» Отец бросил в толпу франкистов гранату, едва успев спрятаться за угол дома. Четверо фашистов упали, оставшиеся подняли руки. Воспользовавшись их растерянностью, удалось обезоружить и взять в плен одиннадцать человек. Если бы они знали, что на их пути оказались всего четверо плохо вооруженных людей…

Связавшись с Листером, отец узнал, что, несмотря на удачные действия его дивизии, план наступления срывается: некоторые части не выполнили свои задачи, а 34-я дивизия, которая и ранее беспокоила командование, вообще не вела боевых действий!

Положение становилось угрожающим. Две бригады продвинулись вперед на 15 километров, но артиллерия и танкисты отстали. Развивать наступление без их поддержки и при отсутствии успеха у соседей было рискованно – обе бригады могли попасть в окружение.

Наступил критический момент сражения. Листер принял решение: не теряя инициативы, захватить переправы через реку Гвадарраму. Но противник занимал ключевые высоты и отходить не собирался. Два дня бригады безуспешно штурмовали высоты и переправы, но взять их так и не смогли. Республиканские части понесли большие потери, все сильнее давали о себе знать трудности со снабжением. Положение усугублялось страшной жарой и нехваткой воды.

Лишь спустя несколько дней, с прибытием танков и артиллерии республиканцам удалось прорваться к переправам и захватить их. Однако на эти бои было потрачено драгоценное время. Шли дни, но некоторые республиканские части так и не выполнили свои задачи. Этому способствовали разные причины: неуверенное руководство войсками со стороны отдельных командиров, плохо организованное снабжение продовольствием и боеприпасами. Кроме того, в рядах республиканцев появилось много неопытных солдат, которые нередко не выдерживали ударов авиации и огня противника и самовольно оставляли свои позиции. В интербригадах, которые были наиболее боеспособными частями, восполнить потери было некем.

Был и еще один «отличившийся» в этом не достигшем цели сражении. У многих республиканских командиров вызывало недоумение то, что 21-й корпус так и не начал запланированное наступление, оставшись стоять у Харамы. Командир этого корпуса Касадо своими действиями фактически не только сорвал операцию по окружению и разгрому врага, чем свел на нет героические усилия других частей, но и поставил их перед угрозой окружения.

В свою очередь, националисты и лично Франко придавали Брунетскому направлению огромное значение. Сюда спешно перебрасывались свежие части. Удары с воздуха становились сильнее день ото дня.

11 июля наступление республиканцев прекратилось, и они начали готовиться к обороне. Но ежедневно до 150 самолетов противника продолжали бомбить боевые порядки дивизии Листера вплоть до 18 июля, широко применяя зажигательные бомбы. Горели дома, оливковые рощи, посевы.

Листера вызвали в Мадрид, и отец поехал вместе с ним. На улицах столицы было многолюдно и шумно, работали магазины, театры, кафе. Трудно было представить, что рядом идет война, люди гибнут, страдают от жажды.

Отец зашел в гостиницу, где получил два письма и посылку из Москвы. Затем он отправился на встречу с Малино, которому было важно услышать подробности от непосредственного участника событий.

Прощаясь с ним, Малино сказал:

– Я хотел отправить тебя домой, но Листер просил пока оставить. Сейчас происходит замена наших товарищей. Скоро приедет и твоя замена, поедешь в Москву. А сегодня поезжай в Алкалу, там соберутся наши добровольцы.

В Алкалу – небольшой городок к востоку от Мадрида – отец добрался только вечером. В общежитии за большим столом собрались многие его друзья – Цюрупа, Поль Арман, Хулия, артиллеристы, танкисты, летчики. Присутствовало много вновь прибывших товарищей. Было шумно и весело, все спешили поделиться новостями – с фронта, из Москвы. Отец навсегда запомнил этот вечер и последнюю общую встречу с друзьями на испанской земле. Уже была поздняя ночь, когда он вновь выехал в Брунете.