Бомарше - Рене де Кастр Страница 24

Милый твой — Недруг злой, Клятвы все — звук пустой. Твердит вновь и вновь Про любовь — То ловушки из слов В гирляндах цветов. Лишь вечор Ко мне горящий взор Устремлял Линдор, И клялся он, Что влюблен Что нежной страстью опален, Он говорил, Он слезы лил. Не быть жестокой он молил. А ныне — ах! Все клятвы — прах. Жду в слезах. Услышу ль твой шаг! ^[6]

Эти простые, прелестные и изящные стихи уже были частью той неповторимой атмосферы, которая сделает бессмертными «Севильского цирюльника» и «Женитьбу Фигаро», Фигаро вполне мог бы исполнить их, подыгрывая себе на гитаре.

Имея в кармане двести тысяч ливров и покончив с делом Клавихо, Бомарше поспешил оставить безрадостное жилище семейства Гильбер; он поселился в меблированных апартаментах и стал внедряться в испанское общество. Разумнее всего это было сделать либо при посредничестве посла Франции, либо с помощью знакомых Пари-Дюверне, но Бомарше, этому ловкачу и интригану, порой явно не хватало чувства такта. Поскольку его отец на протяжении долгих лет имел деловые отношения с Мадридом и не все его клиенты расплатились с ним за работу, Пьер Огюстен решил получить деньги по счетам отца, навестив его должников, что положило начало удивительным приключениям.

Среди неоплаченных счетов часовщика Карона были счета маркизы де Фуен-Клара, в салоне которой собирался высший свет испанского общества. Так почему было не начать обход должников с посещения этого роскошного особняка в стиле платереско с прекрасным видом на парк в одном из живописных уголков Мадрида?

Маркиза де Фуен-Клара была красивой молодой женщиной, она обожала светские развлечения и никогда не задумывалась о расходах. Дама приняла Бомарше в маленьком будуаре, стены которого были обиты сафьяном; Пьер Огюстен сразу же понял, что его ум и внешность произвели на хозяйку должный эффект. Он не стал требовать оплаты счетов, а принялся расхваливать красоту маркизы и великолепную обстановку ее дворца, а также отметил очаровательный акцент, с каким она говорила по-французски. Он так понравился хозяйке, что получил приглашение бывать в ее доме, двери которого были открыты отнюдь не для всех. На первом же приеме г-жа де Фуен-Клара представила гостя своей лучшей подруге — маркизе де ла Круа. Та была француженкой, дочерью дворянина из Прованса г-на де Жаранта, маркиза де Сена, и племянницей епископа Орлеанского, с которым Бомарше был хорошо знаком, поскольку часто общался с ним при дворе Людовика XV. Узнав о поездке Бомарше в Мадрид, епископ на всякий случай дал ему рекомендации к своей племяннице. Будучи замужем за французским генералом, состоявшим на службе у испанского короля, г-жа де ла Круа некоторое время была любовницей папского легата в Авиньоне кардинала Акавивы и, можно сказать, заправляла всеми делами находившейся в папском владении области Конта-Венессен. Она обожала удовольствия и вела разгульную жизнь. Ее белокурые волосы и серые глаза на загоревшем под испанским солнцем лице тотчас же пленили Бомарше. Стосковавшись по Франции, маркиза охотно приняла ухаживания остроумного и красивого соотечественника, и все говорит о том, что она быстро пала в его объятья.

Бомарше похвастался своей победой на любовном фронте в одном презабавном письме к отцу, датированном концом августа 1764 года:

«Рядом со мной в комнате, где я пишу вам, находится одна очень знатная и красивая дама, которая целый день смеется над вами и надо мной. Например, она говорит, что благодарит вас за ту любезность, что тридцать три года назад вы оказали ей, заложив фундамент той любви, что связала нас с ней два месяца тому назад».

Маркиза де ла Круа собственноручно сделала приписку к этому письму:

«Я так думаю, я так чувствую, я клянусь вам в этом, сударь».

Старик Карон ответил в том же тоне:

«Хотя вы уже множество раз предоставляли мне возможность поздравить себя с тем, что тридцать три года назад я соблаговолил потрудиться в ваших интересах, без всякого сомнения, знай я тогда, что мои труды принесут вам счастье развлечь немного ее очаровательную светлость, оказавшую мне честь своей благодарностью, я придал бы своим усилиям некую преднамеренную направленность, которая, возможно, сделала бы вас еще более притягательным для ее глаз».

Наверное, чтобы еще больше понравиться своей возлюбленной, Бомарше облачился в испанский плащ и сомбреро, которые были ему очень к лицу, и с головой окунулся в сумасшедшую жизнь, полную любви и неги. Прекрасно образованная маркиза де ла Круа предоставила в распоряжение своего нового возлюбленного собственную библиотеку, а также познакомила его с Эскориалом и музеями Мадрида. Будучи принятым в высшее испанское общество, Бомарше стал своим человеком во французском посольстве, подружился с английским послом лордом Рошфором и сблизился с премьер-министром Испании г-ном Гримальди, с которым впервые встретился в связи с делом Клавихо. Бомарше не забывал о проектах Пари-Дюверне, ведь их успешная реализация должна была обеспечить рост его собственного благосостояния.

Изучив, скорее всего в общих чертах, состояние испанской экономики, Бомарше чередовал сочинительство стишков и сегидилий с написанием пространных докладов по экономическим вопросам. Первый из них, естественно, касался предоставления концессии на торговую деятельность в Луизиане одной французской фирме, организованной по образцу Индийской компании, но имевшей штаб-квартиру в Мадриде.

Второй доклад Бомарше имел целью добиться исключительного права на поставку черных рабов во все испанские колонии. Оригинальное занятие для человека, приписывавшего себе крайнюю чувствительность и утверждавшего, что его идеал — это борьба за свободу! Но сердцу приходится молчать, когда речь заходит о барышах.

Третий доклад был посвящен району Сьерра-Морена и планам превращения его в процветающую территорию с хорошо развитой промышленностью и торговлей. Последний проект относился к наиболее привычной для Пари-Дюверне сфере деятельности и был ближе всех остальных к претворению в жизнь: поставки продовольствия для всей испанской армии сулили огромные прибыли. 28 января 1765 года Бомарше писал отцу из Мадрида, позабыв о всякой скромности:

«Дорогой отец, вы меня знаете; самое великое и самое возвышенное не чуждо моему мышлению, я с необыкновенной легкостью постигаю и охватываю то, что было бы не под силу и десятку ленивых умов. Я сообщал вам на днях, что уже подписал предварительные соглашения, с тех пор дела мои значительно продвинулись. Семиглавая гидра просто пустяк в сравнении с гидрой стоглавой, которую я вознамерился одолеть; наконец-то я стал полновластным хозяином предприятия по снабжению всех войск в Испанском королевстве, на Майорке и Африканском побережье, а также всех тех частей, что находятся на королевском обеспечении. Это самое крупное из всех предприятий, которые можно здесь организовать, его оборот достигает двадцати миллионов в год».