Патриарх Филарет. Тень за троном - Андрей Богданов Страница 24

Один митрополит Ростовский, согласно в высшей мере официальному документу — чину (сценарию), играл видную роль на скоропалительно подготовленном царском венчании Василия Шуйского 1 июня 1606 г. в Москве, проводившемся Новгородским митрополитом Исидором. Другой митрополит Ростовский 28 мая сообщал в Москву из Углича, что под его руководством комиссия в составе архиепископа Астраханского Феодосия (прославленного своими обличениями царствовавшего Лжедмитрия), архимандритов и бояр "обрела" мощи царевича Дмитрия Ивановича, оказавшиеся вполне чудотворными; этот митрополит и доставил мощи в Москву к 3 июня, о чем сообщают царская грамота от 6 июня и другие солидные источники¹.

Согласно прямым указаниям источников, в Углич ездил Филарет Никитич Романов. В Москве, следовательно, оставался Кирилл Завидов. Или (что менее вероятно) Ростовский митрополит лишь на бумаге присутствовал на церемонии коронации очередного узурпатора. Василий Шуйский ради своей выгоды никогда особо не считался с законом и порядком (не говоря уже о правде). Согласившегося поехать в Углич Филарета — ближайшего (не считая Нагих) родственника царевича Дмитрия — хитроумный властолюбец мог наречь каким угодно саном и спокойно очистить для него соответствующее место в случае успешного возвращения в Москву.

В конце XIX в. выдающийся историк Смуты С.Ф. Платонов полагал, что после переворота Шуйский обещал Филарету Никитичу патриаршество, но затем изменил свое решение ^{[49] [50]}. Другие учёные не обращали внимания на приведенные Платоновым факты лишь постольку, поскольку традиционно (и совершенно безосновательно) считали, будто Гермоген был избран на патриарший престол почти сразу после убийства Лжедмитрия и свержения Игнатия, а не месяц спустя после перенесения в Москву мощей Димитрия ^[51].

Так что Филарет Никитич мог ехать в Углич не только за доказательством ложности всеобщего мнения о "чудесном спасении" царевича (которое плодило самозванцев) и укреплением, таким образом, трона Василия Шуйского, но (что более похоже на главу рода Романовых) за патриаршим клобуком для себя — гарантией защиты и дальнейшего возвышения своей семьи. Это предположительный, но вполне реальный мотив действий исторического лица, соответствующий всем нашим знаниям о его поведении и побуждениях. Однако, как только Филарет выполнил свою миссию, на патриарший престол по воле Шуйского был поставлен не он.

Мотивы Василия Ивановича Шуйского, захватившего власть в результате убийства признанного Церковью, знатью и народом царя, тоже легко понять. Ему нужно было венчаться на престол как можно скорее и тише, в отсутствие чрезвычайно популярного в Москве ближайшего родича угасшей, по версии Шуйского, царской фамилии. Человека, который имел полное право против воцарения Шуйского возразить. И который имел большие шансы быть услышанным всеми: Освященным собором, Боярской думой, дворянами и народом.

Именно тихое и скоропалительное воцарение "боярского царя", оформленное затем для объявления стране как его "избрание", вызвало взрыв народного гнева и новый, гораздо более страшный виток гражданской войны. Нового самозванца не было ещё целый год, а народ России уже восстал против "избрания государя одной Москвой", справедливо полагая, что бояре выдвинули из своей среды на престол того, кто просто с каждым из них договорился. Это было правдой: Василий Иванович Шуйский действительно сумел сговориться со знатнейшими фамилиями Москвы, давая всем вместе и каждому в отдельности привлекательные обещания. Бояре на них попросту "купились", а новоиспечённый царь, заняв престол, вовсе не собирался всё обещанное выполнять.

Главными для Василия Шуйского были соображения безопасности его престола, начиная с беспрепятственности его занятия. Филарет не был первым по значимости ни среди бояр, ни тем более между духовных лиц. Но его авторитет мог быть опасен при воцарении Василия Шуйского. А в качестве патриарха — официально второго лица после царя в государстве — этот видный политик был бы опасен вдвойне. Шуйский и здесь показал незаурядный талант интригана. Он нейтрализовал Филарета важным поручением и блестящей перспективой, просто сбросив его с политической доски.

Это предположения, хотя и обоснованные. Факт, что мощи царевича Димитрия были доставлены Филаретом в Москву 3 июня, через два дня после коронации царя Василия Ивановича 1 июня 1606 г. Сопровождавший их Филарет не мог присутствовать на коронации, а значит, не смог бы выступить против венчания на царство очередного узурпатора, даже если бы этого захотел. Шуйский пошёл на страшное нарушение чина венчания, возложив на себя корону в отсутствие первосвященника ^[52]. Главным духовным лицом на церемонии был новгородский митрополит Исидор.

Такого не позволил себе даже Лжедмитрий I. Он венчался на царство, чинно поставив нового патриарха Игнатия вместо свергнутого Иова и дождавшись встречи с "матерью", царицей Марией Нагой. Филарет явно рассчитывал, что Василий Шуйский будет действовать по тому же сценарию. Для "царя Дмитрия Ивановича" торжественная встреча с матерью означала окончательное признание его царевичем, чудом спасшимся от убийц, подосланных Борисом Годуновым. Для Шуйского, убившего всенародно признанного царя, торжественная встреча мощей царевича Димитрия означала, что убиенный царь действительно был самозванцем, а династия со смертью Фёдора Иоанновича прервалась. Значит, престол может быть занят "выборным" царём.

Однако "выборность" царя, блестяще разыгранная ещё Борисом Годуновым, подразумевала обязательное участие высшего духовного авторитета — патриарха Московского и всея Руси. Именно для этого Годунов учредил Московскую патриархию в 1589 г. — задолго до своего "избрания на престол" в 1598 г. Борис Фёдорович пошёл на крупное унижение достоинства Московской патриархии (которая могла стать первой в православном мире, а стала пятой), чтобы русским патриархом стал именно его верный друг Иов. Неудивительно, что Филарет надеялся на союз с Василием Ивановичем, полагая, что без несомых им в столицу мощей и без его избрания в патриархи тот не сможет законно стать царём.

Как раз законность волновала Шуйского крайне мало. Исследовав все дошедшие до нас следственные и судебные дела, которые вёл Василий Иванович, я обнаружил, что он всегда, неизменно отступал от законов и традиций ^[53]. Этого традиционалисту Филарету было не понять. Ему и в голову не могло прийти, что можно под благонамеренными предлогами захватить царский престол, основывая всё действо на бесстыдной лжи. Ведь такая власть была бы незаконной. Её просто никто бы не поддержал!