Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель Страница 24

То, что мы показывали, поражало всех. Во время демонстрации было больше огня, дыма и грохота, ибо обычные запуски ракет производились с военной точностью высококвалифицированными специалистами. Тем не менее показуха приносила нам пользу. Ситуация в воюющей Германии ухудшалась, и сокращающиеся ресурсы были доступны только тем, кто обещал быструю окупаемость. Чтобы получить больше денег, мы заявляли, что у нас минимум технических проблем.

Справедливости ради стоит заметить, что значительное число высокопоставленных гостей, как гражданских, так и военных, проявляли удивительную проницательность и понимание. Гости не торопясь осматривали диспетчерскую и изучали испытательное оборудование. И что самое главное, они задавали вопросы. Они резко отличались от тех, кто ждал обратного отсчета времени, сидя в офицерском клубе, заставлял своих адъютантов звонить каждые несколько минут по поводу задержки старта, обычно приезжал на испытательный стенд рассерженным и под хмельком и уезжал, едва оценив то, что увидел. Я навсегда запомнил запуск ракеты, в которой мы не успели заменить неисправные детали, ибо генерал отказался ждать.

17 марта 1944 года был обычным погожим днем в начале весны. Серийная ракета № 17 047 стояла на стартовой площадке, заканчивалась ее подготовка к запуску. Первая предупреждающая сирена включалась до полудня. Я решил посмотреть на запуск снаружи и выбрал место у ИС-10, где через определенные интервалы стояли в ряд цистерны-цилиндры по 50 галлонов с соплами туманообразователей – часть нашей скудной системы защиты от воздушных налетов. Я влез на цистерну. Впереди, над деревьями, едва виднелась носовая часть ракеты № 17 047. Воздух был прохладным, свежим и соленым; светило солнце, было тепло. Рабочие платформы ИС-1 были заполнены посетителями. Большая толпа солдат-стажеров молчаливо ждала, выстроившись вдоль мелководных дюн, отделявших ИС-1 от дороги на ИС-10. Шелест камыша оказывал усыпляющее действие.

Спустя некоторое время раздался финальный вой сирены, затем появился зеленоватый след сигнальной ракеты. На стартовой площадке поднялись клубы пыли, и ракета стала медленно подниматься. Старт был удачным. Я лениво подумал, что на заводе ликвидировали производственные недочеты. Проверки и подготовка к последним испытаниям не занимали много времени благодаря нашим усовершенствованным приборам. За последние недели произвели довольно успешные запуски пятнадцати ракет, половина из них были серийными.

Ракета поднялась на высоту примерно 200 метров и начала запланированное отклонение. Я беспечно заметил, что нахожусь на траектории полета. Меня захлестнул рев двигателя. Шляпа едва не свалилась, когда я запрокинул голову, чтобы посмотреть. Всегда трудно определить точное положение ракеты в полете. Когда она достигает определенной высоты, неизменно кажется, что ракета прямо у тебя над головой.

Вдруг на высоте примерно 300 метров огненная струя исчезла, и через минуту наступила мертвая тишина. Я наблюдал, как ракета пролетела еще несколько десятков метров. После выключения двигателя она должна была упасть по траектории узкой петли.

Ракета летела прямо на меня!

Я сразу забыл о том, что мечтал стать ракетчиком. Вскочив, я рванул к морю. За долю секунды я увидел, как с дюны убегают 100 с лишним солдат. Находящийся непосредственно под ракетой мужчина изо всех сил бежал в укрепленную бетоном кабину с релейным шкафом.

Меня всегда поражало, что в подобной ситуации можно увидеть так много за несколько секунд. Я бежал, не разбирая дороги. Пробежав около 60 метров за время мирового рекорда, в чем не сомневаюсь, я упал на землю головой в сторону ракеты. За эти несколько секунд ракета № 17 047 перевернулась носовой частью вниз и летела, как гигантская бомба. Я слышал лишь свистящее шипение огромного снаряда. Мгновение спустя ракета пронзила мягкий грунт, а затем раздался оглушительный взрыв. На секунду меня ослепила вспышка, но я не почувствовал ни ударной волны, ни шока. В тот же миг увиденное заставило меня вскочить и отбежать на еще большее расстояние. От взрыва в воздух поднялись тонны грязи и каменистых обломков, которые разлетелись во всех направлениях. Пробежав еще 30 метров, я оказался в бе зопасном и тихом месте. У меня появилось время подумать.

За прошедшее время я действительно не чувствовал страха и беспокойства. Прошел примерно час, прежде чем я внезапно ощутил шок – у меня ослабли ноги, мне захотелось присесть.

Но тогда любопытство взяло верх. Поднявшись, я побежал обратно и увидел гигантский кратер диаметром и глубиной примерно 10 метров. Он уже начал заполняться грунтовыми водами. Были видны отдельные части ракеты: яйцевидный контейнер с перекисью водорода, сильно поврежденная камера сгорания, несколько покореженных топливных трубопроводов. Я снова уловил специфический запах варенья из крыжовника. Кратер был глубоким, поэтому я не почувствовал ударной волны. Энергия взрыва оказалась направлена вверх.

Ко мне присоединился один из наших фотографов, спрятавшийся в кабине с релейным шкафом. Через минуту, тяжело дыша, подбежали Мюнц и пусковой расчет. Остановившись, они с благоговением уставились на кратер. Потом они увидели нас на противоположной стороне.

– Как вам удалось так быстро сюда добраться? – воскликнул Мюнц.

– О, я был поблизости, когда она упала, – ответил я как можно небрежнее.

Мюнц вытаращился на меня:

– Ну, так расскажите нам, каково убегать от ракеты!

После мне пришлось не один раз рассказывать зачарованной аудитории о тех секундах, когда я едва не погиб.

В конце апреля 1944 года, когда я шел на совещание в Строение-4, созванное для решения трудностей с испытаниями серийных ракет, меня остановил фон Браун.

– Я хотел бы поговорить с вами после, – сказал он с улыбкой. – Зайдите ко мне, хорошо?

Я прибыл в его кабинет примерно через час, там уже были Шиллинг и Штейнхоф. Фон Браун сразу перешел к делу:

– Отдел производства завален срочными и чрезвычайно срочными запросами от различных групп на установку экспериментальных приборов для ракет. Некоторые из них совместимы с ракетами, некоторые нет. Отдел производства не в состоянии понять и оценить примерную актуальность этих запросов. Нам нужна координационная группа. – Он наклонился вперед. – Вы уже обладаете всеобъемлющими знаниями основных систем и знаете, к каким результатам могут привести проблемы во время испытаний. Вы хорошо справляетесь с экспертизой серийных ракет. Заинтересует ли вас новая должность?

– Да, – сказал я не колеблясь. – Заинтересует.

Проблема была мне понятна. Она тревожила не только работников в сборочном цехе, но и сотрудников ИС-7. Ракеты прибывали с устройствами, препятствующими сборке оборудования, которое собирались установить мы, когда ракета была фактически на стенде. Кроме того, мы постоянно получали в последнюю минуту заявки на то оборудование, которое в значительной степени противоречило работе ранее установленных приборов. Все это вызывало недовольство различных отделов. В таких заявках часто давались ссылки на властные структуры, делались намеки на немедленный крах всего проекта или даже проигрыш в войне в случае неоперативного выполнения заявки. Времени на проверку всех этих утверждений, естественно, не было.