Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов Страница 24

Было ясно, что генерал Соколов не способен руководить войсками армии».

Вывод слишком очевиден и однозначен: «не способен руководить войсками армии», в результате чего 10 января 1942 года Г.Г. Соколов был отстранен от командования армией и на эту должность назначили Николая Кузьмича Клыкова, которого в апреле 1942 сменит печально известный Власов Андрей Андреевич [76]. Говоря о втором командующем Н.К. Клыкове, нужно признать, что он человек сугубо военный, однако говорить о его полководческом опыте не приходится. До войны он был командиром корпуса военно-учебных заведений Московского военного округа и помощником командующего Московского военного округа по вузам (а не по боевой подготовке) — какие здесь нужны комментарии, где, в какой стране можно найти командующих такого ранга без опыта управления войсками.

Еще более «витиевато» складывалась карьера Ивана Ивановича Федюнинского как будущего командующего 54-й армии (назначен в сентябре 1941 года). В 1939 году на границе с Монголией он занимал третьестепенную должность — помощника командира полка по хозяйственной части, а не заместителя по боевой подготовке. Однако его каким-то образом заметил Жуков, и по предложению будущего «маршала победы» Федюнинского назначают командиром 24-го моторизованного полка, а в феврале 1940 года, то есть буквально через несколько месяцев — командиром 82-й стрелковой дивизии. На этом феноменальный рост Федюнинского не заканчивается, и в ноябре этого же года он становится командиром 15-го стрелкового корпуса, предварительно (в августе 1940 года) получив звание генерала. Итак, за один год Федюнинский из «крепкого» хозяйственника превращается в командира крупного общевойскового соединения.

Однако 2-я ударная армия и И.И. Федюнинский — это все же особые случаи, которые скорее можно назвать нетипичными. Типичный же «механизм» становления военных начальников такого уровня демонстрирует пример с генерал-полковником Чистяковым Иваном Михайловичем [77], чье полководческое образование в тот период ограничивалось ускоренными курсами (с августа по ноябрь 1941 года) при Академии Генерального штаба [78]. Еще в январе 1942 года он был командиром 64-й морской бригады (батальонного состава), а в сентябре этого же года (то есть через семь месяцев) он назначен командующим 1-й гвардейской армии в составе Донского фронта. Совершенно очевидно, что командир бригады и командующий армией — это несопоставимые вещи, и подняться с уровня командира бригады до командующего армии за несколько месяцев мог только разве что Господь Бог.

Чтобы читателям было понятно, как оценивало способности советских военных начальников высшее военнополитическое руководство страны и каким образом учились воевать командующие армиями, достаточно привести некоторые выдержки из соответствующего директивного документа Ставки Верховного главнокомандования [58]:

«Наши войска наступают обычно отдельными дивизиями или бригадами, расположенными по фронту в виде цепочки. Понятно, что такая организация наступления не может дать эффекта, так как не дает нам перевеса сил на каком-либо участке. Такое наступление обречено на провал. Наступление может дать должный эффект лишь в том случае, если мы создадим на одном из участков фронта большой перевес сил над силами противника».

Это совершенно ошеломляющая директива, которая производит исключительно удручающее впечатление на любого здравомыслящего человека, так как из нее следует, что советские командующие армиями буквально только что пришли из детского сада и не имеют ни малейшего представления об оперативном построении войск в наступлении. Читатель может самостоятельно прочесть этот «замечательный» документ и убедиться, что ее автор, то есть Сталин, идет дальше, он в том же духе учит воевать и командующих фронтами [58]:

«То же самое нужно сказать о задачах командования фронта при организации прорыва и наступления, и это понятно, что ударная группировка фронта должна состоять не из нескольких дивизий, а из нескольких армий, ибо прорыв в пределах фронта является более мощной и широкой операцией, требует гораздо больше сил, чем наступление в пределах армии».

Совершенно феноменальное открытие «Америки» дилетантом, причем зафиксированное в серьезном и крупном документе, который, правда, подписывает и будущий маршал Василевский, который в ту пору был заместителем начальника Генерального штаба. Трудно представить, как от подписания этого «шедевра» уклонились остальные члены Ставки Верховного главнокомандования.

А как же проявили себе командиры соединений и частей, ведь от них непосредственно зависели действия войск. Чтобы внятно ответить на этот вопрос, лучше всего предоставить слово самому главному советскому военному начальнику, а именно Верховному главнокомандующему [85]:

«Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда в том, что твердых и устойчивых командиров и Комиссарову нас не так много».

После такого ошеломляющего признания в том, что «твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много», напрашивается вполне резонный вопрос: а куда же подевались «твердые и устойчивые командиры и комиссары» — они что, сквозь землю провалились или их поглотил Бермудский треугольник, который для этого передвинулся на территорию Советского Союза?

Еще хуже обстояли дела с командирами и командующими танковых соединений и объединений. Об уровне их квалификации свидетельствуют, например, действия под Сталинградом 5–7 сентября 1942 года 7-го танкового корпуса под руководством П.А. Ротмистрова, то есть самого грамотного, по утверждению некоторых историков, в ту пору танкового командира. Как следует из материалов расследования, проведенного органами НКВД по результатам этого бездарного боя:

«Введенный в бой 5 сентября 7-й танковый корпус в количестве 180 танков понес большие потери, и на сегодня в нем насчитывается всего 15 танков. Материалы расследования, свидетельствующие о вине командира этого корпуса генерал-майора Ротмистрова, представлены на месте товарищу Маленкову».

У читателя не должно быть абсолютно никаких сомнений в личной отваге генерала Ротмистрова, в его преданности делу партии и лично товарищу Сталину, в стремлении выполнить поставленный приказ и даже в его требовательности в отношении вверенных ему войск. Трудно заподозрить его и в прямом вредительстве, то есть предположить, что он намеренно отдал на уничтожение врагу 165 из 180 имеющихся у него в корпусе танков. Поэтому в этом донесении, которое было направлено в три адреса — Сталину, Молотову и Василевскому, под термином «вина» нужно понимать буквально «отсутствие необходимой квалификации» у командира корпуса, усиленное, мягко говоря, непродуманными, но настойчивыми требованиями Жукова нанести контрудар как можно быстрее без детального планирования и тщательной подготовки.