Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес Страница 24

Квартал Рибера, где строилась церковь в честь Девы Марии, вырос как пригород Барселоны, которая была окружена и укреплена древнеримскими стенами во времена Каролингов. В самом начале это был простой квартал рыбаков, портовых грузчиков и прочих людей низкого сословия. Уже тогда там построили маленькую церковь, известную под названием Святая Мария на Песках. Она располагалась в том месте, где в 303 году, по некоторым сведениям, была замучена святая Евлалия. Церквушка Святая Мария на Песках получила это название, потому что была воздвигнута на морском берегу Барселоны, но наслоения земли, которые сделали порт города непригодным к использованию, отдаляли церковь от моря, и она постепенно утратила свое изначальное наименование. Через какое-то время она стала известна как церковь Святой Марии у Моря, потому что, хотя береговая линия и отошла от нее, люди, которых кормило море, продолжали почитать морскую стихию.

Прошли годы, место для церквушки очистилось от песков, и город стал осваивать земли за крепостными стенами, чтобы обеспечить пространство для растущего населения Барселоны, которому уже было тесно в пределах римской стены. Из трех границ Барселоны была выбрана восточная, через которую шло движение из порта в город. Именно здесь, на Морской улице, и поселились ювелиры. Другим улицам дали названия, исходя из того, кто жил и работал там: менялы, торговцы хлопком, мясники и пекари, виноторговцы и сыроделы, шляпники, оружейники и множество других ремесленников. Там также была альондига, где останавливались чужеземные купцы, приехавшие в город, и строилась площадь Борн, расположившаяся сразу за церковью Святой Марии, — здесь проходили рыцарские турниры и состязания.

Но не только богатых ремесленников привлекал квартал Рибера; знать тоже переезжала сюда. Это произошло с легкой руки предводителя дворянства Гилльема Рамона де Монткады, которому граф Барселоны Рамон Беренгер IV отдал соборные земли. Здесь и появилась улица, носившая его имя: она выходила на площадь Борн, рядом с церковью Святой Марии у Моря, и вскоре на ней были воздвигнуты большие и роскошные дома.

После того как квартал Рибера превратился в богатое и процветающее место, древняя романская церковь, куда приходили поклониться своей покровительнице рыбаки и прочие жившие на побережье люди, стала тесной. К тому же для своих разбогатевших и знатных прихожан она казалась слишком бедной. Однако все средства барселонской Церкви и королевского двора направлялись исключительно на строительство городского собора.

Прихожане церкви Святой Марии у Моря, богатые и бедные, объединенные в своем почитании Святой Девы, не отступили от благородной цели и, несмотря на отсутствие официальной поддержки, с помощью недавно назначенного архидьякона Морской епархии Берната Ллулля ходатайствовали перед церковными властями о позволении воздвигнуть то, что им бы хотелось. Верующие мечтали о самом большом монументе Деве Марии. И они добились этого.

Церковь Святой Марии у Моря начала строиться людьми и для людей, которые и заложили первый камень. Он находился в том самом месте, где должен был стоять главный алтарь, на котором, в отличие от церквей, возводившихся при поддержке властей, был высечен герб прихода, символ того, кем она строилась и кому принадлежат владения, то есть единственно и исключительно прихожанам: богатым, пожертвовавшим свои деньги, и неимущим, вложившим свой труд. Когда заложили первый камень, было решено, что группа прихожан и старшин города, названная «Двадцать пять», должна была собираться каждый год с ректором прихода, чтобы в присутствии нотариуса передавать ему ключи от церкви на текущий год.

Арнау посмотрел на мужчину, который принес камень. Все еще потный, тяжело дышащий, он улыбался, глядя на строительство.

— А можно ее увидеть? — осведомился Арнау.

— Деву Марию? — уточнил мужчина, доброжелательно глядя на мальчугана.

«А если детям не разрешено входить одним в церковь? — подумал Арнау. — Если они должны это делать с родителями?» Он вспомнил слова священника из церкви Святого Хауме. Но мужчина, продолжая улыбаться, сказал:

— Разумеется. Святая Дева будет очень рада, что такие дети, как вы, пришли к ней.

Арнау засмеялся. Зря он переживал. Посмотрев на Жоанета, мальчик спросил:

— Пойдем?

— Эх-х-х! — воскликнул мужчина. — Жаль, но я должен идти работать. — Он посмотрел на рабочих, которые тесали камень. — Анхель! — крикнул он двенадцатилетнему мальчику, который подбежал к ним. — Сходи с этими детьми в церковь. Скажи кюре, что они хотят посмотреть на Святую Деву.

Мужчина повернулся к Арнау, погладил его по голове и ушел в сторону моря. Арнау и Жоанет остались с Анхелем, но, когда он на них посмотрел, оба потупились.

— Вы хотите увидеть Святую Деву? — поинтересовался Анхель.

Арнау утвердительно кивнул.

— Ты… ее знаешь?

— Конечно, — засмеялся Анхель. — Это — Святая Дева у Моря… Моя Святая Дева. Мой отец — лодочник! — добавил он с гордостью. — Пойдемте!

Оба мальчика пошли за ним к входу в церковь, Жоанет — с широко раскрытыми глазами, Арнау — опустив голову.

— У тебя есть мать? — спросил внезапно Арнау.

— Да, конечно, — ответил Анхель, не останавливаясь.

Идя за ним, Арнау посмотрел на Жоанета и улыбнулся. Они вошли в церковь Святой Марии и остановились, привыкая к темноте. Пахло воском и ладаном. Арнау сравнил высокие и стройные колонны, которые высились снаружи, с внутренними — низкими, квадратными и толстыми. Единственный свет, проникавший сюда через несколько узких окон, вытянутых и глубоко посаженных в массивные стены здания, оставлял на полу желтые прямоугольники. Повсюду: на потолке, на стенах, в нишах — были корабли. Одни — уже тщательно обработанные, другие — незаконченные.