Коммод - Михаил Ишков Страница 24

— Наказать.

Находившийся рядом Переннис попытался успокоить императора. Напомнил, что мавританцы — хорошие солдаты, ребята буйные, к тому же дерзость их оправдана дикостью. Не лучше ли приманить их наградой? Пока они советовались, желание у мавританцев угасло, так что их уже вполне можно нарядить в шелка.

— Ладно, — кивнул император и добавил, обращаясь к неграм. — Вам будет роздана награда.

Те нестройно гаркнули.

— Аве, цезарь.

* * *

Как только Клиобелу внесли в парадный зал и поставили носилки на расположенный перед триклинием специально устроенный помост, император поднялся и возвестил тост за вновь вступившего в их союз Бебия Корнелия Лонга Младшего, доблестного легата III Августова легиона.

— Прошедшей ночью тебе, Бебий, выпала великая честь приобщиться к геркулесовым прелестям Клиобелы, — объявил император под общий хохот присутствующих. — Теперь ты тоже являешься полноправным членом нашего кружка. Наша коллегия, нареченная именем Венеры священной, Виндобонской, союз вечный, драгоценный. Теперь все мы, члены кружка Клиобелы, — братья. Да будет с нами милость богов!

Дидий Юлиан, свалившийся от смеха с ложа и угодивший ногой в выставленное на столе блюдо с жареной дичью, воскликнул, что тоже желает вступить в кружок Клиобелы и потребовал, чтобы его тут же допустили к испытанию. Император заинтересовался, указал рукой в сторону рабыни и кивнул.

— Попробуй, дядя.

Дидий пригладил растрепавшиеся космы, обтер губы и, на ходу стягивая с себя тогу с алой консульской полосой, направился в сторону помоста. Клиобела бесстрашно взирала на него. Когда же сенатор приблизился и попытался влезть на носилки, она легонько толкнула его в лоб, и Дидий отлетел к овальному столу.

— Прочь, срамник! — возмущенно добавила Клиобела. — Мало того, что бесстыдно раздели, так еще ласки им подавай. И не подходи, негодник! — закричала она попытавшемуся повторить попытку Дидию Юлиану.

Проконсул растерянно обернулся в сторону цезаря, а тот, давясь от смеха, продолжал тыкать в него пальцем и все повторял жест, каким Клиобела отпихнула римского сенатора. Отдышавшись, Коммод объяснил гостю.

— Служение нашей Венере, дядюшка, это не просто попытка влезть на нашу общую святыню, не просто скотское намерение овладеть ее кружком, но деяние героическое, требующее от претендента полного напряжения всех духовных и, прежде всего, физических сил. И не смотри на меня, как побежденные даки глядели на моего прапрапрадедушку Траяна. В служении Венере Виндобонской я тебе не помощник. Здесь каждый сам за себя. Придется тебе ублажить наш талисман. Клиобела, не стесняйся, дери с него втридорога, дядюшка страсть как богат. Он тебе и домик в Виндобоне снимет. Я разрешаю.

— Мне бы укрыться чем‑нибудь, — вздохнула Клиобела. — Холодно голой сидеть. Да и на кухне дел невпроворот. Я пойду.

Она неожиданно слезла и не спеша направилась к выходу из зала.

Наступила тишина. Лицо цезаря медленно налилось краской.

— Стой! — тихо окликнул он кухарку. — Ты куда?

— На кухню, — тихо, но твердо ответила Клиобела.

Она опустила голову.

— Вернись или я прикажу наказать тебя, — зловеще пообещал цезарь.

— Что же это такое! — возмутилась Клиобела. — Что я, одна Венера на всю Виндобону? Что же, кроме меня во дворце нет Венер?.. Все Клиобела да Клиобела. Меня уже озноб пробрал, совсем как гусыня стала.

В этот момент подал голос Саотер.

— Луций, она права. Действительно, Клиобелу гости осмотрели, но кроме ее кружка, у нас есть и другие, не менее достойные создания. Например, Кокцея.

— А — а? Что? — отозвался император. Он вздыбил брови, с туповатым удивлением оглядел присутствующих, затем вдруг расхохотался, громко, заливисто. — Ты прав, милашка! Следующим после Кокцеи на носилки сядешь ты. Почему наши кубки пусты! Почему рабы двигаются словно вареные. Они желают, чтобы их сварили? Это мы устроим. Быстрее, негодники! — закричал он.

Рабы — виночерпии, слуги за столом, приставленные к гостям рабы, забегали. Руки у них дрожали. Девочка, вчера прислуживающая Бебию, теперь была приставлена к Песценнию Нигеру. Время от времени она жалко посматривала в сторону Бебия, и тот не мог понять, чего она хотела от него.

Тем временем Дидий Юлиан допытывался у легата, кто такая эта Кокцея, если ее прелести сравнимы с геркулесовыми достоинствами Клиобелы? Рабыня или наложница? Так ли она хороша, что способна сменить ее на носилках? В чем здесь изюминка?

— Изюминка в том, что она полноправная римская гражданка, и в данный момент является супругой принцепса, — ответил Бебий и, оторвав от черешенки хвостик, нарочито смакуя, отправил ягодку в рот.

— Бебий преувеличивает, — поспешно возразил цезарь. — Я имел намерение взять ее в жены, однако ее строптивость и невоспитанность мало соответствуют качествам, которыми должна обладать супруга принцепса.

— Прости, Луций, — возразил Лонг, — но я слышал, что был совершен брачный обряд.

— Это слишком сильно сказано, — ответил цезарь. — Скорее, половина обряда.

На широком лице Песценния Нигра очертилось недоумение.

— Брачный обряд не может делиться на половинки, — возразил он. — На том стоял и стоит Рим. Так повелось издавна.

— Ах, вы все усложняете! — горячо воскликнул цезарь. — Что за глупые пристрастия к древним суевериям! Не ожидал, Песценний, что в вопросах семейных отношений ты придерживаешься таких замшелых взглядов. Кстати, — оповестил он присутствующих, — полагаю уместным объявить, что после возвращения в Рим я прикажу проводить брачные обряды в половинном размере, а то и в четвертном размере.

Песценний Нигер всполошился.

— Поверь, величайший, — он принялся уверять императора, — назвать меня приверженцем отживших, тем более замшелых взглядов, будет огромной ошибкой. Твое решение мудро. Это великолепно, если каждый гражданин будет иметь возможность быть женатым на половину или на треть. Это именно то, чего сейчас не хватает в Риме. Подобная реформа оздоровит нравы.

Он сделал паузу, потом неожиданно рявкнул

— Аве, цезарь! Аве, мудрейший из мудрых… — и тут же сменил тему. — Где же знаменитая Кокцея? Когда же мы удостоимся чести лицезреть ее кружок?

Разочарованно, с некоторым пренебрежением на лице поглядывавший на Нигра император сразу повеселел, заинтересовался.

— Действительно, сколько можно ждать! Клеандр, где наша маленькая забияка? Должен признаться, Песценний, она исключительно строптива. Ты можешь сам убедиться в этом. Я прикажу вложить ей в руку меч и разрешу прямо здесь в торжественном зале римской славы дать волю своему невыносимо дикому характеру. Пусть сведет счеты с тем, кто более всего противен ее сердцу.

На лице Саотера обнажился ужас, словно его принудили заглянуть в Аид.