Империя. Собирание земель русских - Михаил Голденков Страница 24

Хотя далее Википедия честно пишет:

«Происходила медленная, малозаметная, но неуклонная интеграция этого финноязычного народа в большую русскую семью. А туземец, утративший свою веру и перенявший вследствие этого язык новой религии, принимал и новое имя. И таким образом, по мере того как шли века, русских в пермских пределах становилось все больше — в том смысле, что потомки выкрещенных пермяков уже в «ревизских сказках» записывались русскими, оставаясь по генотипу все же пермяками».

Удивительно, что авторы приведенного текста из Интернет-энциклопедии совершенно не замечают ничего страшного в обрусении перми: мол, вливаются в дружную русскую семью, ура, товарищи! А ведь это и есть этнографическая катастрофа народа, то, из-за чего эрзяне в 2006 г. на своем конгрессе забили тревогу и направили письмо Президенту России, чтобы принял срочные меры по спасению эрзи.

Ученые, впрочем, по поводу Биармии всегда распределялись на два лагеря. Первый лагерь (из которого назовем здесь Штраленберга, Ломоносова, Чулкова, Рычкова, Расмуссена, Сенковского, Савельева, Гаркави, Полевого) в своих суждениях о Биармии основывается прежде всего на сагах, по которым «князья пермские или биармийцев царствуют еще до Рождества Христова, другие современны Одину». Норманны ищут в Биармии богатства. Конунги норвежские и датские женятся на пермских царевнах, и из-за отказа руки их происходят битвы и единоборства. Главный храм биармийцев, построенный в честь божества Юмалы, своими несметными богатствами постоянно привлекал корыстолюбивых скандинавов, которые не раз пытались ограбить его. Даже наружность храма была обложена золотом и алмазами, а украшений внутри его, состоящих тоже из золота и драгоценных камней, нельзя было увезти и на четырех кораблях. Все это предания, — говорит Савельев, — но из них очевидно, что Биармия была страною весьма богатою и торговою.

О значимости Биармии говорит и то, что известность ее достигла даже Константинополя. Византийский историк Халкокондил упоминает о пермяках (Реrmіі) как о весьма древнем народе. И, наконец, позднейшие археологические раскопки, обнаружившие много восточных, болгарских и куфических монет, а также и византийских, и несколько золотых и серебряных предметов, преимущественно блюд, работы восточной и византийской, послужили для названных ученых несомненным доказательством существования в Биармии самобытной финской культуры, стоявшей на довольно высокой ступени, обширной торговли с далеким югом и востоком и скопления в руках биармийцев значительных богатств.

Что касается границ Биармии, внешнего распределения и самого названия, то перечисленные ученые все же придерживаются того мнения, что Биармия есть Пермь и что Пермь есть не что иное, как испорченное скандинавское имя Биармия. Для уяснения смысла названия Савельев, Шегрен и Савваитов рассматривали происхождение его от финско-зырянского корня и переводили словом «украйна» — задняя крайняя страна (финск. — Реramаа — задняя сторона, пермяцкое — Perjema, равнозначное с зырянским Syria — украйна). Другие складывали слово «Биармия» из би (огонь), ур (белка), му (земля) — земля огненной, т. е. красноватой, белки, или из биар (год), му (земля) — земля годового огня, или, наконец, из би — юг, эр (луч) и му — земля огненных лучей. Такие искусственные объяснения, конечно, не могут уяснить все еще темного смысла слова Биармия.

Пермь занимала восточные части нынешних губерний Архангельской и Новгородской и северные части Вятской и Пермской областей.

Другая группа ученых с Шлецером и Берхом во главе полагает, что Биармия и Пермь — две различные, хотя и соседние, страны, отрицает существование у биармийцев высокой самобытной культуры и значительно уменьшает размеры их торговых оборотов. Биармия, по их мнению, — побережье Белого моря и бывшее Заволочье, простиравшееся от реки Онеги до Печоры и далее Уральского хребта, а Пермь лежит южнее, в области нынешнего зырянско-пермяцкого населения. Другими словами, она занимала восточную часть Вологодской губернии, северо-запад Пермской и северо-восток Вятской. Культура биармийцев, утверждают они, ничуть не выше культуры народов, занимающихся звериною ловлей, и торговля их велась исключительно пушными зверями со скандинавами и болгарами, привозившими в обмен золото и серебро, несправедливо называемое представителями противоположного воззрения на Биармию «закамским».

В своих суждениях последняя группа ученых основывается, главным образом, на отсутствии упоминаний о славе и могуществе Биармии в наших летописях. Новгородские колонизаторы, как известно, проникли сюда еще в XI в., и, конечно, от них сохранились бы рассказы о богатстве и культуре Биармии и были бы записаны летописцами.

«А между тем по нашим летописям Заволочье и Пермь Великая обладали лишь пушными богатствами».

К скептически относящимся к значению Биармии принадлежали и российские историки Карамзин и Соловьев… Впрочем, неудивительно. Ведь именно Карамзин первым начал разрабатывать миф о примитивизме и варварстве финнов: мол, жили на деревьях, не имели своих стран, королей и войск, а потому-де, быстро ассимилировались, обрусели. По-иному написать Карамзин и не мог, выполняя заказ Александра I создать историю великого русского народа без всяких там инородцев.

Еще дальше пошел и последователь Карамзина Соловьев. Этот «гений русской истории» уже по максимуму минимизировал роль норманн в становлении Киевской и Новгородской Руси, хотя по документам, дошедшим до самого Соловьева, Киевская Русь — норманнское государство, где в правительстве Киева (послы Олега, подписавшие в Константинополе в 903 г. первый официальный русский документ) сидят одни лишь остготы (восточные шведы), кроме одного финна Актутруяна, скорее всего, мокши или вепса. Соловьев узрел в Киевской Руси времен Олега и Рюрика каких-то пока что невидимых славян, которые впервые документально появляются лишь к 944 г. Археология это подтверждает. Так стоит ли верить Карамзину и Соловьеву, соловьями певшим песнь царю-батюшке? Можно, но очень и очень избирательно, а порой и вообще нельзя.

Но Карамзин и Соловьев для многих до сих пор авторитеты. Позднее к ним присоединился археолог Иванов. Карамзин, впрочем, готов был допустить, что имя Перми есть одно и то же с именем древней Биармии, которую составляли губернии Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская. Среди этих противоречивых мнений о Биармии едва ли не самым точным и основательным следует признать то, которое высказал профессор Замысловский:

«Народ пермь имел очень древнюю культуру, промышлял горным делом и вел торговлю с болгарами, скандинавами (которые называли Пермскую землю Биармиею) и, вероятно, славянами. Биармия простиралась от берегов Северной Двины на восток, может быть, до самого Уральского хребта, и в состав ее входила нынешняя Пермская губерния».

В дополнение к этому мнению следует привести не менее основательное заключение профессора Кондакова о торговле Биармии-Перми, к которому он пришел после тщательного рассмотрения археологических находок нынешнего Пермского края.