Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации - Майкл Ко Страница 24

В 889 году в огромном городе Сейбале на реке Пасьон четыре стелы были установлены вокруг явно немайяского четырехстороннего храма [25]. Три из этих стел изображают могущественных владык чужеземного облика, носящих усы, что было редкостью для элиты майя. Одновременно с этим Сейбаль был наводнен оранжевой керамикой, о которой известно, что она производилась в низовьях Усумасинты, на жаркой, болотистой равнине побережья Мексиканского залива. Это были земли майя-путунов, говоривших по-чонтальски, носителей гибридной мексиканско-майяской культуры, которые в постклассические времена были великими морскими торговцами Мезоамерики [26].

Возможно, присутствие путунов в Сейбале – а фактически, их вторжение в Южные низменности – было результатом, а не причиной коллапса майя, поскольку пришельцы возродили торговые пути, оставленные старыми режимами классических городов. И так же возможно, что путуны способствовали процветанию северных городов полуострова как в ходе коллапса, так и после него. Свидетельство тому – великолепная архитектура пуукского стиля в таких майяских центрах, как Ушмаль, Кабах и Чичен-Ица на Юкатане, которая существовала там на протяжении Х века, и иероглифические надписи на монументах.

Как бы то ни было, все города Южных низменностей перестали функционировать как сколь-нибудь значительные центры после начала Х века, и, хотя на развалинах некоторых городов еще продолжали жить крестьяне, большая часть этой обширной территории вернулась во власть джунглей.

Культурный катаклизм был таким же глубоким, как и деградация окружающей среды. Когда элита майя, управлявшая майяскими центрами, исчезла – исчезла и бо́льшая часть знаний и традиций. Все они находились в руках писцов, которые, как отпрыски царских домов, вполне могли быть перебиты мятежниками вместе со своими покровителями. Я, как и Эрик Томпсон, считаю, что революции охватили весь регион, хотя и признаю, что трудно найти тому убедительные доказательства, кроме повреждения монументов. «Революции не нужны ученые», – заявил трибунал, в 1794 году отправивший на гильотину основателя современной химии Антуана Лавуазье. Могу представить, как убивают восставшие столь же нежелательных писцов и астрономов, а тысячи книг уничтожают. Мы знаем, что у майя были книги, так как их изображения часто встречаются в классическом искусстве, а обрывки найдены в гробницах, но ни одна классическая книга не дошла до нас целиком вследствие двойного катаклизма – коллапса и испанской Конкисты.

Данные исследований периода между коллапсом и приходом испанцев разочаровывают. С одной стороны, есть богатые исторические источники об этих веках, которые дошли до нас от испанских и местных авторов, с другой – они порой чрезвычайно двусмысленны и трудны для понимания. Самый большой источник путаницы, по крайней мере для низменностей майя, заключается в том, что даты событий записываются не при помощи долгого счета, а в его урезанной и циклической версии, известной как краткий счет. Это равносильно тому, как если бы через тысячу лет историк знал только то, что американская революция началась в 76-м году, не ведая точно, о каком столетии идет речь. С помощью данных, датированных по такой хронологической системе, ученые могут лишь играть в блинчики на воде, чем они и занимаются.

Несмотря на то, что все четыре дошедшие до нас иероглифические рукописи майя относятся к постклассическому периоду, я не собираюсь тратить много времени на характеристику этой эпохи, поскольку надписи майя того времени крайне редки. Постклассический мир майя – это совсем другая культура.

Первая часть постклассической истории начинается с Чичен-Ицы в центре северной части Юкатана – города, основанного в позднеклассический период. Его название означает «Устье Колодца Ица» и происходит от знаменитого Колодца Жертв – огромного круглого сенота, или карстового колодца, в который бросали пленников накануне Конкисты. Майянисты все еще спорят о датировке и даже о направлениях культурных контактов майя в эту эпоху, но мое консервативное мнение заключается в том, что сильное влияние культуры Центрального Мексиканского нагорья на культуру майя стало результатом чужеземного вторжения во второй половине Х века. В это время Чичен-Ица стала столицей всего полуострова, и значительная часть коренного майяского населения была сконцентрирована в пределах видимости Кастильо – великой четырехсторонней пирамиды, которая доминирует над постклассическим городом.

Кто были эти захватчики и откуда они пришли? Согласно астекским историкам, могущественным астекам в Центральной Мексике предшествовал великий народ потрясающей культуры, который они знали как тольтеков, правивший из своей столицы Толлан («Место камыша»), или, как его называли испанцы, Тула. Благодаря череде мексиканских и американских археологических экспедиций этот город тольтеков был обнаружен и раскопан [27]. Расположенный примерно в 70 километрах к северо-западу от Мехико, он не очень впечатляет. Его ядром является пирамида с храмом, крыша которого поддерживалась огромными каменными фигурами зловещих воинов-тольтеков, и этот стиль искусства и архитектуры распространен и в Чичен-Ице. Здесь, на далеком Юкатане, можно обнаружить специфические черты тольтекского искусства: откинувшиеся на спину фигуры, называемые археологами чак-моолями, рельефы рыскающих в поисках добычи ягуаров и орлов, пожирающих человеческие сердца.

Астекские источники говорят нам, что Тулой управлял богочеловек по имени Кецалькоатль, или «Пернатый Змей», а источники майя сообщают о прибытии из-за моря царя-воина по имени К’ук’улькан, что также означает «Пернатый Змей». Некоторые майянисты-ревизионисты хотели бы считать, что это Чичен-Ица вдохновила строителей Тулы, а не наоборот, но мне трудно в это поверить. Никто не может отрицать, что тольтекская Чичен-Ица, с ее Храмом Воинов, Большим стадионом для игры в мяч (самым большим в Мезоамерике) и пирамидой Кастильо, куда роскошнее, чем убогая Тула, но вспомните, что монгольский Пекин был великолепнее, чем войлочные юрты, из которых вышли орды Чингиз-хана, а турецкие города Мехмета II Фатиха и рядом не стояли с Константинополем, который этот османский султан завоевал в 1453 году.

Действительно сложная проблема – это проблема народа ица. Ица упоминаются в юкатанских летописях – квазиисторических и полупророческих книгах Чилам Балам – как подозрительные, несколько непристойного вида чужеземцы, которые бродили, как трубадуры, по всему полуострову. Разумно предположить, что ица также происходили из майя-путунов, испытавших влияние мексиканской культуры. Некоторые ученые считают, что они жили в Чичен-Ице в начале XIII века; по крайней мере, этот древний город получил от них свое имя, хотя не заслужил такой сомнительной чести. Но в любом случае довольно хорошо задокументировано, что во второй половине этого столетия ица основали Майяпан, город-крепость в низкорослых джунглях к юго-востоку от Мериды, откуда контролировали большую часть Северных низменностей в течение почти двух столетий [28].

Сам Майяпан – наспех выстроенная столица, в которой доминирует невысокая четырехсторонняя пирамида, копирующая Кастильо в Чичен-Ице. Согласно историческим сведениям, город управлялся династей Кокомов. Чтобы гарантировать постоянный поток дани, эти военные правители удерживали знатные семьи остальной части Юкатана в качестве заложников в стенах Майяпана (эта так называемая Майяпанская лига когда-то овладела вниманием историка Освальда Шпенглера, автора книги «Закат Европы»). Но Кокомы были в конечном итоге свергнуты, и Майяпан вернулся к своему прежнему состоянию зараженных клещами зарослей.