Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак Страница 24

Над рекой Тибр возвышается еще более впечатляющее сооружение, напоминающее огромный бочонок. Это не храм, а гробница. Когда-нибудь Адриан умрет и будет похоронен, но монументальное здание, в котором будут покоиться его останки, гарантирует, что он никогда не будет забыт. Служанка смотрит на крошечную фигуру каменщика, работающего над одной из множества статуй на вершине гробницы, и думает, что благодаря всему этому строительству ремесленникам в Риме сейчас живется лучше, чем когда-либо.

Постум Галлиен, мастер-каменотес, согласился бы с ней. Впрочем, он бы мог и пробормотать себе под нос, что лучшее – враг хорошего. Его ремесло пользуется большим спросом, и «спрос» здесь – ключевое слово. У Галлиена репутация человека, который может справиться с работой, требующей особого мастерства. Когда в мраморе начинают появляться небольшие трещины, когда исключительно хрупкий блок известняка грозит раскрошиться от прикосновения долота, когда случайный неосторожный удар молотка предательски отшибает нос у статуи императора – тогда самые влиятельные люди Рима посылают за Постумом Галлиеном, чтобы он срочно прибыл и все исправил.

Галлиен задумывается порой, не от переутомления ли умер его отец. Как свидетельствует имя Постум («посмертный») ^[41], Галлиен-старший умер, когда его жена была беременна сыном. Мастерская каменотеса, которую он оставил, находилась в надежных руках дяди, пока сын покойного, наш Галлиен, не достиг совершеннолетия. Тот же дядя успел научить Галлиена семейному ремеслу каменотеса, прежде чем сам погиб в результате несчастного случая на строительной площадке. Это случилось, когда предшественник Адриана, Траян, расширял Большой цирк, чтобы еще больше зрителей могли наблюдать за гонками колесниц. Великолепные сиденья из белого мрамора на отремонтированном ипподроме, по мнению Галлиена, стали подходящим памятником его любимому дяде.

Хотя Галлиену всего около сорока лет, в редкие минуты отдыха посреди загруженного рабочего дня Галлиен порой подумывает уйти на покой. Конечно, он достаточно богат, но, несмотря на то что он два раза женился и дважды овдовел, у него до сих пор нет сына, которому он мог бы оставить свою процветающую мастерскую. Очень жаль просто так бросать дело, которому отдали столько сил целых два поколения. Кроме того, римляне, занятые физическим трудом, вообще редко уходят на покой, большинство просто работают, пока не упадут замертво. И все-таки главная причина, по которой Галлиен до сих пор не отложил в сторону инструменты и не переехал жить в тихий домик в деревне, кроется в другом.

Мастер-каменотес – это не профессия Галлиена, это его жизнь. Когда он не совершенствует свои навыки, работая с трудным куском камня, или не дает советы по проведению трудных инженерных работ, он не чувствует себя живым. Работа с камнем – удобным, податливым травертином; суровым, но непредсказуемым гранитом; благородным мрамором во всем многообразии его цветов – это то, ради чего он живет. Бросить это, чтобы наблюдать, как коровы справляют нужду на каком-то сельском поле – это скорее, кошмар чем мечта о заслуженном отдыхе.

Жизнь Галлиена сейчас – это колоссальный забег. Вот уже целый месяц он буквально бегает от одного колосса к другому. Над одним только этим грандиозным сооружением осталось работать еще месяц. Будущий мавзолей Адриана – это массивное строение высотой сорок восемь метров, с садом на крыше. Этот сад, шестьдесят четыре метра в диаметре, уставлен статуями мужчин и коней. Позже на вершину всей постройки водрузят колоссальную статую, изображающую императора, который управляет колесницей, запряженной четырьмя лошадьми (квадригой).

Термин «мавзолей» происходит от имени Мавсола из Галикарнаса. Этот царь (правивший городом в Малой Азии, в котором когда-то жил историк Геродот) был похоронен в гробнице столь великолепной, что она стала одним из семи чудес Древнего мира. С тех пор любой впечатляющих размеров склеп называют мавзолеем.

Галлиен должен отреставрировать одну из этих статуй и заменить ей голову. Изначально эта мраморная статуя изображала никому не известного человека, жившего в середине республиканской эпохи. Прямо здесь она и была установлена. Когда строители прибыли, они сняли ее с постамента и отложили в сторону, чтобы позже приспособить для новой цели. Как и большинство «портретных» статуй, эта сделана из двух отдельных частей: тело и голова. Во дворе у Галлиена хранятся несколько подобных статуй. Это типовые изображения молодых тел в военной экипировке, в атлетических позах или в процессе купания.

Принцип такой: когда кто-то желает заказать собственную статую, он отправляется к скульптору, который делает реалистичную портретную голову. Шея головы должна заканчиваться каменным клином стандартного размера. Будущий хозяин статуи забирает эту голову и ходит по мастерским каменотесов, таких как Галлиен, пока не находит подходящее красивое тело в красивой позе.

Все тела снабжены стандартными гнездами для этих клиньев, поэтому каменщик легко способен соединить тело и голову в целую статую, которую сразу можно размещать в саду, на загородной вилле, где угодно. У этой системы есть один недостаток: например, порой на юном теле купающейся Венеры можно увидеть голову хмурящейся римской матроны. С другой стороны, есть и преимущества. Как только вышеупомянутая матрона скончается, ее голову можно снять и заменить на более подходящую, например на голову одной из ее внучек. Стоит, однако, отметить, что замена головы правящего императора расценивается как государственная измена, и в таком случае голову самого преступника снимут с плеч уже окончательно.

Что касается данной статуи, неизвестный деятель эпохи республики, очевидно, был явно против того, чтобы последующие поколения заменили его голову на чью-нибудь еще: его голова оказалась закреплена очень прочно. Так прочно, что в процессе удаления головы неопытный рабочий расколол торс, который треснул по диагонали. На земле остались лежать обломки: одна рука, половина груди и бо́льшая часть живота.

Каменотес со своими инструментами. Музей Аквитании, Бордо. Azoor Photo / Alamy.

Последние два дня Галлиен провел, возвращая части тела на полагающееся им место. Он отметил: даже если тот, кого изображала статуя, был никем, он, очевидно, был богатым никем, потому что статуя оказалась целиком выполнена из прекрасного паросского мрамора: именно поэтому строители и захотели ее сохранить. Галлиен просверливает отверстие под углом сорок пять градусов, шириной в половину пальца в оставшейся на ногах части туловища, а затем и соответствующие отверстия в отколовшихся частях. После этого он вставляет в отверстие железный брусок и замазывает места, где соединяются две части, бетоном, сделанным из мраморной пыли. Если тщательно отшлифовать и раскрасить (римляне раскрашивают свои статуи, чтобы сделать их более реалистичными), никто и не заметит стыков.