Тайны Смутного времени - Александр Бушков Страница 23

Впервые сбрил бороду отец Ивана Грозного Василий III — и мир не перевернулся, а народ не взбунтовался. Православные иерархи, правда, пытались робко увещевать государя всея Руси, но, зная его крутой характер, быстренько примолкли…

Еще Ивана Грозного некий дьяк Тимофеев упрекал за пристрастие к иноземным лекарям (мне так и не удалось выяснить, что с дьяком после этого произошло, но, зная характер Грозного, строить догадки легко…). А первые наемные иностранные солдаты (немцы) появились в русской армии как раз при Василии III.

Еще Борис Годунов послал пятерых молодых дворян учиться в Англию. Правда, когда грянула Смута, все пятеро стали «невозвращенцами». Мало того, один, некий Никифорко Олферьев, мало того, что перешел в «аглицкую» веру, но еще «неведомо по какому искушению» стал англиканским священником.

Еще Лжедмитрий I намеревался открыть в России университет по европейскому образцу.

А во второй половине царствования Алексея Михайловича иноземные новшества начинают распространяться по России прямо-таки семимильными шагами…

Первые корабли западного образца построены именно тогда. Первый театр по западному образцу немец Грегори заводит на Руси в царствование Алексея. При дворе появляется немалое количество «иностранных специалистов». Немецкий ученый Адам Олеарий в своем «Описании путешествия в Московию» писал: «Его царское величество содержит также, с большими расходами, много толмачей для разных языков, а также много других слуг из немцев и иностранцев. В особенности много у него высших военных офицеров, частью оставивших свою религию и перекрестившихся; они и в мирное время получают большое вознаграждение. У его царского величества между другими его толмачами имеется прекрасный человек по имени Иоганн Беккер фон Дельден, родом из Копенгагена. Он получил хорошее университетское образование, совершил замечательные путешествия и знает много языков».

Тут же Олеарий отмечает, что русские доброжелательно относятся к иностранцам и их культуре, охотно усваивая то, что им кажется необходимым. «У них нет недостатка в хороших головах для учения. Между ними встречаются люди весьма талантливые, одаренные хорошим разумом и памятью».

В Москве к тому времени уже были открытые иностранцами аптеки, где фармацевтическому делу и латинскому языку учились и русские (наиболее известен из таких учеников стрелецкий сын Дмитрий Евдокимович Дерюжкин).

Сам Алексей Михайлович, как и другие дети Михаила, в детстве носил немецкое платье. Правда, взойдя на престол, вынужден был соблюдать традиции и одеваться «по-дедовски», а также запретить ношение немецкого платья при дворе — но не вообще в Москве. Дворня боярина Никиты Ивановича Романова, дяди царя Алексея, всегда щеголяла в немецких ливреях, сам боярин за стенами Кремля — тоже. Борясь с этими «соблазнами», патриарх Никон устроил боярину прямо-таки детскую каверзу: попросил прислать ему «из любопытства посмотреть» немецкие кафтаны Романова, а когда тот, ничего не подозревая, выполнил просьбу, Никон распорядился изрезать в куски «еретические одежи» и сжечь. Тем не менее в рядах московского Гостиного двора, как в то время, так и позднее можно было свободно покупать одежду «иноземных» фасонов, а большое количество немецких и польских портных, живших тогда в столице, свидетельствовало, что покупатель на их товар был многочислен…

При царском дворе тогда видную роль играли два влиятельных и знаменитых «западника» — Ордин-Нащокин и Матвеев, обучившие своих детей на западный лад. Придворный проповедник, знаменитый Симеон Полоцкий, сочинял пьесы для театра и переводил иностранные. По указанию царя в Посольском приказе стали переводить иностранные книги по космографии, риторике и фортификации.

Военная реформа на европейский манер — опять-таки новшество допетровского времени. Еще в 1646 г. князь И. Д. Милославский выехал в Голландию с поручением пригласить «мастеров железного дела, опытных капитанов и солдат человек 20 добрых самых ученых». Это и послужило началом для широкого реформирования армии. Документы тех времен пестрят именами иностранных офицеров: полковник Гамильтон, майор Фролиюс, капитан Реттих… Параллельно со старым стрелецким войском создаются полки «иноземного строя», «рейтарские» и «солдацкие» — к моменту единоличного воцарения Петра составлявшие больше половины всех русских вооруженных сил (63 полка, 90 000 солдат). Практически все иностранные воинские звания, чье введение приписывается Петру I, существовали уже при Алексее Михайловиче: полковники, майоры и ротмистры, поручики и прапорщики, сержанты и капралы, квартирмейстеры и каптенармусы. В 1674 г. стрельцами, посланными осадить взбунтовавшийся Соловецкий монастырь, командовали майор Иван Березников, ротмистр Иван Порошин и поручик Оксен Сипягин — бок о бок с сотником Клементием Иевлевым, служившим в «старых» подразделениях.

Иностранные офицеры в полках «иноземного строя» составляли если и большинство, то не подавляющее. Хватало и русских. В одном из документов поминаются «поместные рядовые иноземцы» Степан Алабышев и Василий Плаксин. В данном случае, понятно, «иноземцы» обозначает не происхождение, а должность. В 1647 г. в Москве был издан в переводе с немецкого военный устав «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», по которому и обучали «иноземные» полки.

Развитие горного дела и промышленности началось опять-таки в царствование Алексея Михайловича. В 1666 г. «рудознатцы» князья Милорадовы искали залежи серебра на Мезени, а майор Мамкеев — в Холмогорском уезде. Именно тогда в Невьянске и заложил первые заводы медеплавильщик Тумашев (хотя официальная историография приписывает эту заслугу Петру).

Интересно, что идея «прорыва» России к Балтийскому морю впервые родилась отнюдь не в России. В 1676 г. в Москву прибыл новый датский посол Фридрих фон Габель — именно он, ярый ненавистник Швеции, и принялся убеждать царя захватить Ливонию, вернуть себе балтийское побережье, от которого отрезали Россию шведы.

Ещё более интересен тот факт, что до появления прыткого датчанина в России, оказывается, успели крепко подзабыть о некогда «исконно русских» землях. Только после настояний Габеля в архивах были разысканы ветхие бумаги, повествующие, что коварные шведы незаконно владеют Финляндией. И уж предельно любопытен состав тех, кто решительно воспротивился идеям Габеля. Это были не «заскорузлые консерваторы» из глубинки, а наоборот, люди для своего времени передовые, оборотистые, поддерживавшие постоянные контакты с европейцами, — купцы из Архангельска…

Строго говоря, порты на Балтийском море России были и не особенно нужны. Торговля с Европой через Архангельск являла собой не то полусонное копошение, каким ее впоследствии стали представлять превозносившие Петра историки, а налаженное и мощное предприятие. Только за один год (что полностью подтверждается иностранными источниками) чистая прибыль от архангельского товарооборота дала триста тысяч рублей — сумма по тем временам фантастическая. А посему купцы не хотели ввязываться в сомнительное предприятие со столь же сомнительным финалом — и к прожектам датчанина отнеслись при дворе холодно, положив их под сукно. То, что потом эти планы с точностью «до третьего знака» взялся выполнять Петр I, вызывает сильные подозрения, что ему попросту внушили их датчане в Немецкой слободе…