Мифы советской эпохи - Герман Назаров Страница 23

12 июля 1936 года Скоблин прибыл в Лондон. «Прикрывала» его поездку Плевицкая, которую он якобы сопровождал в гастрольной поездке в британскую столицу. Но, пока Плевицкая пела, Скоблин в доме титулованной дамы вел тайные переговоры с Путной. Сподвижник Тухачевского, информированный троцкистской разведкой о том, кто такой Скоблин, считал его своим и был с ним полностью откровенен, поведав о том, что власти Сталина скоро конец, что вожди Красной Армии сговорились между собой и в недалеком будущем в России грядет установление национальной военной диктатуры…

И тут — фантастический поворот судьбы! В сентябре 1936 года во главе советских органов госбезопасности ставят Николая Ивановича Ежова, меняющего главное направление работы Иностранного отдела ОГПУ на европейском театре. Если раньше все силы отдела были сконцентрированы на борьбе с белой эмиграцией и РОВС, то теперь главной задачей стали считать выявление связей высших чинов Красной Армии, посещавших страны Европы, и выяснение их лояльности по отношению к сталинскому руководству.

С этого момента Скоблин оказался в двойственном положении. С одной стороны, он продолжал работать на людей Троцкого, еще остававшихся в центральном аппарате ОГПУ — НКВД. А с другой — он получил новое задание от ежовского руководства: отслеживать зарубежные связи соотечественников, в том числе и собственных начальников-троцкистов. И оказалось: в руках Скоблина сосредоточены ключевые сведения о разветвленном военно-политическом заговоре против Советского правительства!

Газета «Возрождение» от 7 января 1938 года, издававшаяся в Париже, так изображала события, происходившие в СССР в 1937–1938 годах

Полтора года проницательный разведчик находился на острие тайной борьбы, пока начальники-троцкисты не подставили его на совершенно ненужной, бессмысленной операции по похищению генерала Миллера. Надобности в похищении 70-летнего Миллера не было никакой. РОВС, парализованный Скоблиным до ликвидации его председателя, фактически был разрушен и опасности для СССР уже не представлял. Зато сведения Скоблина о военном заговоре сыграли поистине судьбоносную роль для Отечества.

Осенью 1937 года, сразу после исчезновения Скоблина, когда Тухачевский и другие заговорщики были давно уже расстреляны, эмигрантская пресса осветила многое в таинственном деле белогвардейского генерала. В заметке «Встреча Скоблина с Тухачевским и Путной» газета «Возрождение» писала 5 ноября 1937 года: «Путна был весьма близок к Тухачевскому, и последний, очевидно, вошел в сношение со Скоблиным с его ведома и согласия… Путну, как известно, арестовали значительно раньше Тухачевского. Легко предположить, что чекисты, осведомленные Скоблиным о его встрече с Путной и о переговорах, которые он с ними вел, добились от Путны признания. Затем произошли расправы с Путной, Тухачевским и со всеми другими генералами, которые действовали с ними заодно. Путна выдал Тухачевского».

Не составляла секрета для эмигрантской прессы и программа преобразований, которую заговорщики заготовили для России. 2 июля 1937 года газета «Последние новости» опубликовала заметку «От СССР — к России. За что расстреляны Тухачевский и другие». «По имеющимся в Париже совершенно бесспорным сведениям, — писал автор, — целями заговора были свержение диктатуры Сталина, отказ от коммунизма, уничтожение установленного Сталиным режима и переустройство СССР в построенное на национальных основах федеративное государство, которому снова должно быть присвоено историческое имя Россия. На первое время до полного успокоения должна быть установлена военная диктатура во главе с Тухачевским. В области социальной заговорщики предполагали восстановить мелкую крестьянскую собственность и мелкую частную собственность, но сохранить в руках государственную национализированную крупную промышленность…»

Как ни ценны сами по себе были сведения о заговоре, добытые Скоблиным, их одних было бы недостаточно для проведения репрессий против командного состава Красной Армии. Но в том-то и дело, что у Сталина были за рубежом и другие тайные осведомители, которые подтверждали донесения Скоблина. В частности, в Париже действовал кружок бывшего военного и морского министра Временного правительства А. И. Гучкова, который сначала работал на начальника разведки немецкой армии генерала Бредова, а после гибели последнего в 1936 году перешел в ведение гестапо. В недрах этого кружка работал агент ОГПУ, о котором не знал даже генерал Кривицкий. Этим агентом была родная дочь Гучкова.

Когда в Москве начались аресты генералов-заговорщиков, Кривицкий решил бежать. В конце 1937 года он попросил политического убежища в США. В мае 1939 года в интервью одной американской газете он заявил, что в гучковском кружке были оригиналы всех документов, которые Сталин использовал против военных заговорщиков. Недаром весной 1937 года заместитель Ежова М. Фриновский возбужденно говорил Кривицкому: «Мы только что раскрыли величайший заговор в армии, заговор, неслыханный во всей истории!»

Решающая роль Скоблина в разоблачении военного заговора была достаточно полно выявлена сразу же после его исчезновения, то есть в конце 1937 года. Не возникало тогда сомнений и в том, что в руках Сталина находились неопровержимые доказательства виновности генералов-заговорщиков. Возникает вопрос: кому и зачем в 60-х годах понадобилось наводить тень на плетень и высасывать из пальца нелепую историю с «Красной папкой»?

Сегодня на эти вопросы можно дать более или менее удовлетворительные ответы. Когда тридцать пять лет назад руководители хрущевского Агитпропа вознамерились начать кампанию по идеологическому подрыву советского строя, они убедились, что судьба Тухачевского и его приверженцев едва ли не единственная пригодная для этой цели тема. Но прежде, чем начать ее пропагандистскую разработку, требовалось убедить советских читателей в том, что репрессированные генералы были ни в чем не виноваты. Их судебные и личные дела были упрятаны за семью печатями, а западным спецслужбам дан заказ: сочинить историйку о том, как кровожадный Сталин по глупости уничтожил невинных, блестящих полководцев, которые опытом и талантами многократно превосходили военачальников Великой Отечественной войны. Выдумав нелепую историю с «Красной папкой», Александров и Конквест выполнили заказ хрущевского Агитпропа!