Тайны Киевской Руси - Лин фон Паль Страница 23

Наверно, совсем не случайно собиратели фольклора записывали до недавнего времени весьма интересные предания об этой первой официальной христианке Киевской Руси. Причем чем севернее, тем меньше внимания обращалось на "деревскую месть", а образ великой княгини связывался скорее с посещением Константинополя и крещением Ольги. Чем южнее, тем явственнее сползала с образа христианская шелуха, и тем страшнее и безжалостнее становилась наша святая. У древлян, где легенда помещала город Искоростень, долго ходило предание, что Ольга так ненавидела своего мужа, что решила согнать его с княжеского стола, и будто бы Игорь бежал от подосланных княгиней убийц в Деревлянскую землю, и подошла Ольга с войском к городу и семь лет осаждала его, а потом ей удалось взять город, убить Игоря, и тогда она сожгла Искоростень, правда, не используя птиц, а попросту забросав его горящими факелами. А жителей Искоростеня она выгнала в поле и повелела убивать сначала мужчин, а потом женщин и детей. Предания юга можно разделить на несколько типов: сказания о том, как Ольга убила своего мужа князя Игоря; сказания о том, как Ольга изменила своему мужу с воеводой Свенельдом; сказания о том, как Ольга погубила полюбовника Мала – и все в таком же духе. Но по любому варианту сказания Ольга представала злобной, подозрительной, жестокой, властной, коварной и очень мудрой женщиной. Отдельно от Ольги существовал ряд сказаний и об Игоре – и по ним выходило, что великий князь был малодушен, злобен, несправедлив, коварен и ко всему прочему лишен мужской силы и возможности продолжить свой род. Сказания рисуют его самыми черными красками. Очевидно, ему так никогда и не простили чудовищного разгрома под стенами Константинополя. К тому же и века тому назад люди немного умели считать, и то странное долгожительство, не украшенное к тому же выводком детей, казалось невероятным. Вину за сорокалетнюю бездетность этой мифической пары возложили на Игоря. Так что понятно, почему отцовство было в конце концов приписано Свенельду. Сказания – это сказания, верить им можно еще меньше, чем летописным текстам, однако нет ли тут зернышка истины? Может быть, истина эта как раз в том, что первая династия прервалась буквально после первых "Рюриковичей", в силу обстоятельств не сложилось династии (возможной) и из потомков Олега – по крайней мере, по мужской линии. Некоторые легенды упорно выводят родословие Ольги не от неведомого псковского или плискского рода, а от князя Олега, поскольку из всех возможных претендентов на основание династии это был наилучший кандидат. Эта версия понятна: имена Олега и Ольги, сходные по звучанию, могли заронить мысль, что Олег не родственник: Рюрика, не оставивший потомства, а настоящий отец великой княгини Ольги. Это имя было очень популярно впоследствии и у княжеской верхушки. Зато имя Рюрик появляется в этой среде только спустя два века после "призвания варягов". Есть над чем задуматься. Появляется и мощная ветка князей – ольговичи, правда, родоначальником этого ответвления выступил другой, более поздний Олег. Что же касается княгини Ольги и странным образом рожденного на закате женского возраста младенца, этот факт в народном сознании прекращал род Рюрика – если уж следовать такой логике, то последующие князья, дети Святослава, должны были бы именоваться Свенельдичами. В монашеской среде, конечно, столь крамольная мысль даже не ночевала: знатоки Библии хорошо изучили Священное писание, Сара в этой чудесной Книге книг произвела первенца на седьмом десятке, почему бы принявшей христианство из рук самого византийского Монарха Ольге не родить своего первенца в сорок пять или пятьдесят лет? Канонизированной греческой церковью святой разрешено совершать и не такие чудеса! Для монашеского сообщества светлый образ первой русской святой не могла перечеркнуть даже кровожадная расправа в "Деревех". Тем более что, по летописи, сразу после этой расправы Ольга стала наводить на Руси то, чего этой земле всегда сильно не хватало, – порядок. Летопись понимала порядок как введение даней и оброков, а также создание неких перевалочных пунктов – погостов – по всей киевской и новгородской земле, с юга на север. Это указание историки обычно отбрасывают как нереальное, но в нем тоже есть своя правда; Ольге приписывали первую попытку централизации русских земель. Если учесть, что почти столетие Новгород не управлялся из Киева и в нем не было никакого киевского князя, то югу и на самом деле хотелось прибрать север к рукам – они его благополучно потеряли. Но на самом-то деле у Ольги не было даже полной власти не только над далеким Новгородом, но и над любым иным городом южной Руси – в каждом из княжеств сидели свои, местные князья, и власть женщины, исполнявшей роль регентши при малолетнем сыне, была скорее всего минимальна. Вполне вероятно, поездка в Константинополь и официальное принятие христианства были единственным способом упрочить власть и собрать ее в единый кулак. И поездка Ольги – это не плод воображения монахов спустя два века, а факт совершенно реальный. Ольга посетила Константинополь, о чем сообщают не русские, а византийские источники. Эти источники, однако, ничего не говорят о факте крещения, вот в чем проблема.