История Англии и шекспировские короли - Джон Джулиус Норвич Страница 23

Именно такой вывод и был нужен Ричарду. Но он еще не был готов к решительным действиям. И судей и свидетелей заставили поклясться в том, что они будут хранить в тайне этот вердикт до того момента, когда король возвратится в Лондон и сможет объявить о нем с максимальным эффектом. Ричард вернулся в столицу 10 ноября 1387 года и даже сам удивился восторженному приему, который оказали ему жители города, встретившие его как героя и толпами шедшие за ним сначала к собору Святого Павла, а потом к Вестминстеру. Причины ликования не совсем ясны. Английские моряки, одержав под командованием графов Арундела и Ноттингема блистательную победу у Маргита над объединенной франко-испанской флотилией и разрушив затем фортификации Бреста, вернулись домой с неимоверным количеством трофейных вин, распроданных по сказочно низким ценам. Но с того времени минул почти год. Маловероятно, чтобы так долго могли сохраняться восторги, а тем более вина. Народный энтузиазм объяснялся скорее тем, что короля не было в городе почти десять месяцев, а он становился особенно популярным во время отсутствия. Возможно, лондонцы уже не надеялись увидеть его снова.

Восторга жителей не разделяли два главных антагониста короля — герцог Глостер и граф Арундел. Несмотря на секретность, они раньше времени узнали о судебном вердикте и решили первыми нанести удар. Оппозиционеры отказались явиться к королю по его вызову, укрывшись в Харингее, располагавшемся в нескольких милях к северу от Лондона, где к ним присоединился Томас Бошам, граф Уорик. Отсюда они переместились в Уолтем-Кросс в Хартфордшире и начали рассылать прокламации и письма знатным гражданам города и церковным деятелям, стремясь набрать в свой лагерь как можно больше сторонников. Реакция на их призыв была столь бурной, что Ричарду, еще недавно испытавшему радость от встречи с лондонцами, пришлось не на шутку встревожиться. Фавориты, в том числе и архиепископ Йоркский, настаивали на том, чтобы дать бой бунтарям, однако слишком много оказалось людей вроде старого сэра Ральфа Бассета Дрейтона, которые с готовностью отдали бы жизни за короля, но не за герцога Ирландского и его друзей. К счастью, восемь из четырнадцати членов возмутительного совета предпочли не воевать, а урегулировать конфликт. Именно они 14 ноября прискакали в Уолтем и попросили Глостера, Арундела и Уорика прекратить противоборство. В ответ мятежная троица предъявила «апелляцию» (accusatio) в отношении ближайших сподвижников Ричарда — Суффолка, де Вера, Тресилиана, архиепископа Йоркского и сэра Николаса Брембра, бывшего мэра Лондона, у которого король занял 1300 фунтов стерлингов, а делегаты пригласили бунтовщиков отправиться вместе с ними в Вестминстер, где их ждет король.

От приглашений такого сорта отказываться трудно, и через три дня, 17 ноября, трое апеллянтов предстали перед королем в Вестминстер-Холле. Однако войска они не распустили и могли навязывать условия, опираясь на силу. Их требования были предельно ясны: пятерых фаворитов, в отношении которых предъявлена апелляция, надо арестовать, содержать в заточении до сессии следующего парламента и судить как преступников. Наверно, апеллянты немало удивились, когда король сразу же с ними согласился и даже назначил день слушаний — 3 февраля 1388 года. Конечно, Ричард вовсе и не собирался устраивать суд над своими фаворитами. Какими бы другими пороками король ни обладал, он не предавал друзей и сознательно обеспечил себя резервом времени в одиннадцать недель для того, чтобы позаботиться об их безопасности. Он уже знал, как поступить и с апеллянтами, но пока заманил их в свои палаты, дабы отпраздновать примирение.

Вероломство короля вскрылось в считанные дни. Судебные приказы, выпущенные от его имени парламенту, предписывали «всем избранникам забыть о недавних раздорах». Сомнительно даже, что был арестован кто-либо из пятерых фаворитов. Лишь одному Брембру довелось встретиться с судьями. Тресилиан спрятался где-то в Лондоне; архиепископ Йоркский сбежал на север, переодевшись приходским священником; Суффолк под видом мелкого торговца переправился через Ла-Манш в Кале в надежде найти приют у брата в замке. Ему, правда, пришлось немного понервничать, когда губернатор сэр Уильям Бошам, брат Уорика, посадил его на судно, шедшее в Халл, однако он вскоре все-таки оказался на континенте и остался там навсегда. Только де Вер занялся делом: отбыл в Честер, имея при себе письма короля с поручением к констеблю сэру Томасу Молинью мобилизовать всех наличных резервистов. Глостер со своими соратниками, узнав об этих приготовлениях, тоже начал набирать войска во главе с сыном Джона Гонта, двадцатилетним Генрихом Болингброком ^[71], графом Дерби и зятем Арундела Томасом Моубри, графом Ноттингемом, — этим двум благородным молодым джентльменам предстоит играть все более заметную роль в нашем повествовании.

Назревающее противоборство закончилось довольно быстро. Когда де Вер, намереваясь вернуться в Лондон, понял, что апеллянты блокировали главную дорогу из Нортгемптона, он решил перейти из долины Северна в верховья Темзы, следуя по Фосс-Уэю к городу Стоу-он-де-Уолд. Оттуда он мог двигаться либо по дороге на Сиренстер, менее опасной, но отдаляющей его от Лондона, либо напрямик через Берфорд к Рэдкот-Бриджу. Де Вер избрал последний вариант и попал в западню. Болингброк уже ждал его на реке, а когда фаворит оправился от шока, с тыла появился Глостер. Оставив своих людей на произвол судьбы, де Вер бросился наутек вниз по течению и вскоре исчез в надвигающейся декабрьской тьме. Через день или два он тоже оказался на другой стороне пролива. Ему суждено было прожить еще пять лет, но в Англию он больше не вернулся.

После столкновения у Рэдкот-Бриджа уже не могло быть и речи о примирении; в ноябре истек двенадцатимесячный срок полномочий совета, и уже не имелось никаких юридический оправданий для действий Глостера и его друзей. В конце декабря 1387 года, когда минуло Рождество, армия дошла через Оксфорд до Лондона и встала лагерем в Клеркен-Филдз, уже открыто выступив против короля. Перепуганный Ричард укрылся в Тауэре; 28 или 29 декабря была предпринята попытка провести переговоры при посредничестве архиепископа Кентерберийского, поскольку стороны уже совершенно не доверяли друг другу, лорды-апеллянты выдвинули ультиматум, а у ворот ждали команд около пятисот их вооруженных сторонников. Они и прежде намекали на возможность низложения короля; теперь предположение превратилось в реальную угрозу ^[72].

Ричард полностью лишился боевого духа. Желая любой ценой удержать корону, он выпустил новые судебные приказы для предстоящего парламента — уже без каких-либо кичливых оговорок. Король предписывал шерифам изловить пятерых беглецов, представить их перед судом и не противился, когда уполномоченные совета, уже юридически не имевшие на это права, перевернули вверх дном его двор и только в одной кладовой нашли около сотни излишних слуг. И аресту теперь подлежали не пятеро сановников. Ордера были выданы еще на задержание сэра Саймона Берли, потерявшего два поста — вице-гофмейстера и губернатора Пяти портов (а также Дуврский замок вместе с должностью), сэра Джона Бошама, королевского стюарда, и шестерых судей, подписавших декларацию в Ноттингеме: они утрачивали и свои судейские мантии. Осталось не у дел множество придворных обоего пола самых разных рангов и дарований.