Блистательный Химьяр и плиссировка юбок - Лев Минц Страница 23

В городах они занимались ремеслами: ювелирным делом, плотничеством, дублением кож; женщины ткали ковры, пряли шерсть. В сельской местности выращивали виноград, табак, пшеницу, а также — что редкость для евреев других групп — занимались отгонным и кочевым скотоводством.

Среди обычаев евреев Курдистана следует отметить поклонение могилам чудотворцев, известных раввинов и тем местам, которые (скорее всего ошибочно) принимаются за могилы пророков. При этом с течением времени к тем же местам стали приходить курды-мусульмане; христиане же ассирийцы долгое время разоблачали «неподлинную святость» этих мест. Но прошло каких-то пять-шесть сотен лет, и христиане стали молиться у этих «могил»…

С XVI века община ассирийских евреев существует на Земле Обетованной. Там они занимались обычно физическим трудом, и сейчас, как говорят, среди иерусалимских грузчиков их процент по-прежнему высок. Дали они из своей среды министра обороны Давида Леви, много других военных и политиков… Сейчас в Израиле их проживает 80 тысяч человек, а за его границами осталось совсем немного: в Турции и Сирии, вряд ли в Ираке и Иране.

Нам же особенно интересна та их невеликая часть, которая волею судеб оказалась связанной с нами, тем уж хотя бы, что мы все жили в одной стране — СССР.

После Первой мировой войны, когда территория Курдистана не раз переходила из рук в руки и каждая новая власть начинала с насилия над попавшим ей в руки населением, люди тысячами бежали из родных мест. Бежали все. Но, естественно, прежде всего не мусульмане. Так, в Россию ушли ассирийцы, армяне, езиды и — евреи. Им всем ничего хорошего от мусульман ждать было нечего. Впрочем, по числу бежавших мусульмане превосходили остальных, только они, как правило, предпочитали не Россию, а исламские места. А также Америку и Австралию.

Лахлухи — происхождение этого наименования не выяснено — поселились в Тбилиси. Здесь они стали работать на стройках, а впоследствии освоили более престижную и полюбившуюся им специальность шоферов. Молились они в синагоге грузинских евреев, но чаще всего во дворе. Фамилии им были присвоены «на русский лад» — по имени отца: Биньяминов, Рафаилов, Мурадов, Барзанов.

В середине 30-х годов советские власти потребовали от всех проживавших в Грузии владельцев иностранных паспортов (в основном иранских) или принять советское гражданство, или покинуть страну. Это относилось, естественно, не только к евреям, но среди них количество решивших уехать — через Турцию в землю Израиля — было очень велико. Оставшиеся приняли советское гражданство. И в 1951 году как законные советские граждане были высланы в Восточный Казахстан. Гражданство великой страны, увы, предполагает и некоторые неудобства… Через несколько лет, после смерти Друга Всех Народов, часть из них вернулась в Грузию. Выезд в Израиль начался уже оттуда. Всего же в Тбилиси и Алма-Ате в восьмидесятых годах прошлого века насчитывалось около двух тысяч лахлухов.

Сколько осталось сейчас, сказать трудно: лахлухи — люди глубоко восточные и в отличие от большинства евреев до Европы так никогда не добравшиеся. Если уж трогаются с места, то только всем многолюдным кланом…

Автор этих строк встречался с лахлухами в 1983 году во дворе тбилисской грузинской синагоги. Как и все евреи в то время, они обсуждали отъезд. Меня познакомили с немолодым мужчиной, сын которого обосновался в Израиле за несколько лет до этого. По его словам, тот был всем доволен.

— Смотри, — говорил отец мне, — он здесь кем был? Таксист, да? А там свой грузовик купил. Свой! — Он помолчал и добавил: — А потом, язык очень легкий. Как по-нашему, так и по-настоящему еврейскому. Только они некоторые слова очень смешно говорят…

Глава III

Где рассказывается о герах — людях, добровольно взявших на себя нелегкий груз, а также о том, откуда взялись узбек Земельман и бурят Бершадер.

Авраам и сыновья его Ицхак и Иосиф

Великий рабби Шломо Лурия (кстати, предок Рошалей: известных наших врача и кинорежиссера, ибо эта фамилия — аббревиатура «реш-шин-ламед» расшифровывается как Рабби Шломо Лурия) относился к герам отрицательно. Не к самим людям, среди которых множество было достойнейших, а к самому явлению перехода в иудаизм. Он прямо сказал: «Пусть семя Израиля продолжает жить и занимать свое собственное место среди народов во все дни нашего изгнания, и пусть чужие, те, кто не из нашего народа, не присоединяются к нам». Сказал он эти слова в XVI веке и имел к тому все основания. Одно из них — соображение, что евреи, на плечи которых возложено служение Богу, не смеют облегчать своей ноши, перекладывая ее на плечи других. При этом никто не закрывал врат иудаизма от тех, кто хочет туда войти. Но с каждым из них надлежит беседовать, семь раз отговаривая от этого шага и объясняя всю тяжесть избранной доли.

Но было и еще одно основание. Среди прочих обвинений, которые возводили, возводят и — боюсь — возводить будут на евреев, существует одно, очень укоренившееся: сделать «своими» (или, как бы сказали в нынешнем телесериале, «замазать») как можно больше ни в чем не повинных людей.

А XVI и предшествующие ему века давали возможность к умственным спекуляциям подобного рода. Скажем, приобретает зажиточный еврей где-нибудь в Кордовском халифате или в Багдаде рабов-христиан. Человек верующий, он, согласно закону отцов своих и отцов отцов своих, просто должен произвести над ними обряд обрезания и ритуального омовения. Естественно, что и обращение с таким рабом-единоверцем мягкое, и на седьмой год освободить его надлежит, хотя чаще всего в доме господина своего он и останется. И многие рабы изменяли вере своих отцов без особых раздумий. И мусульманские власти сему не препятствовали. Вот если бы раб перешел в ислам… Тогда он уже не мог оставаться во владении еврея (и христианина), да еще и отомстить бы мог прежним хозяевам, теперь неполноправным перед ним. Но… Перейти-то он бы мог, только начальником бы не стал, ибо продан был бы своему теперь единоверцу-магометанину. И остался бы рабом не на семь лет.

Христиане рассматривали отказ от своей религии как преступление, достойное смертной казни. Казнить стремились не только вероотступника, но и того, кто его совратил. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, сколько невинных евреев из-за этого пострадало.

Поэтому люди, пошедшие на такой шаг, бежали со своей «исторической родины» в другую страну, лучше — в иноверную, где мнение христиан мало кого интересовало. Что интересно — среди перешедших больше всего было священников и монахов. Во-первых, люди они были верующие и, придя к мысли об истинности того или иного вероучения, со своего пути не сходили. Во-вторых, люди они были образованные и могли черпать, так сказать, в первоисточниках. Придворный священник французского короля Людовика Благочестивого по имени отец Бодо принял иудаизм в 840 году, бежал в Испанию, принял имя Элеазар и стал писать полемические антихристианские сочинения. Более того, он все время убеждал халифа Кордовы принудить местных христиан перейти в иудаизм. Говорят, халиф с интересом отнесся к этому предложению, но потом взялся за обращение этих неверных в ислам. Еврейская община вздохнула спокойнее: евреи ясно представляли себе реакцию в христианских странах и чем это все могло закончиться…