Русские боги. Подлинная история арийского язычества - Анатолий Абрашкин Страница 23

Как видим, во время суббури авроральный овал как бы подвергается внешнему нападению. Нападающая сторона (сказочный герой) пытается прорваться сквозь границу, разделяющую этот и тот миры, перейти через Огненную реку. (На это указывает движение ярких форм к полюсу.) Само искажение формы овала и наличие волнообразных движений на фронтах выпуклости подчеркивает ярость схватки героя со Змеем, ее динамизм. Змей в сказке никогда не описывается, за одним исключением. Мы знаем, что он – существо многоголовое. Число голов различно, обычно называются числа, кратные трем, – 3, 6, 9, 12 голов, но иногда встречаются змеи и с 5 или 7 головами. Чудовище можно уничтожить, только срубив все его головы, но они имеют чудесное свойство отрастать вновь. «Срубил Чудуюду девять голов, – говорится в сказке, – Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем – головы опять приросли». Но развитие сильных суббурь идет путем повторения отдельных импульсов, каждый из которых начинается с очередного «чирканья» – с образования новых ярких дуг на фронте светящейся выпуклости. Прекращение «чирканий» свидетельствует о поражении Змея.

Змееборец, вторгавшийся в змеиные пределы и глядящий на Огненного Змея с земли, должен был ощущать себя внутри конуса, образованного свисанием его бесчисленных голов. Эту деталь боя прекрасно отразил В.М.Васнецов в картине «Бой Добрыни Никитича со Змеем Горынычем». Таким образом, находят объяснение обе важнейшие черты Огненного Змея. Помимо этого, выясняется, что он охраняет вход в мир умерших душ и может быть посредником между миром живых и мертвых. А это уже дает возможность рационально объяснить происхождение различных суеверий, сложившихся вокруг Огненного Змея. Он – оборотень и может принимать личины умерших людей (обитателей его царства). Его совершенно не случайно подозревают в связях с колдунами, поскольку те с помощью магических приемов пытаются установить связь с миром духов.

Л.М. Алексеева блестяще разгадала тайну происхождения образа Змея. Без всякого преувеличения можно сказать, что это выдающееся открытие в мифологии. Более века специалисты в самых разных областях знания пытались решить данную проблему, но в их трудах не было главного – ясного и логичного объяснения, как же все-таки зародился этот, один из наиболее популярных образов мировой мифологии. Разгадка получилась неожиданной: образ Змея родился на Крайнем Севере! Правда, нельзя забывать, что были периоды, когда магнитный полюс Земли покидал область полярных широт и «забирался» в южные страны. Соответственно, образ небесного Змея мог возникнуть независимо не только у северных, но и у других, самых разных народов. Другое дело, найдутся ли в их мифологии столь же яркие доказательства этому, какие присутствуют в древнерусском эпосе?

Вернемся, однако, к нашему герою. Мы разобрались с детским и юношеским периодом его жизни, и кое-что сумели объяснить в его характере. Но не будем останавливаться на полпути. Тем более, что Змей таит еще одну, не менее интригующую тайну. В энциклопедии «Мифы народов мира» сообщается: «Змей, змея, представленный почти во всех мифологиях символ, связываемый с плодородием, землей, женской производящей силой, водой, дождем, с одной стороны, и домашним очагом, огнем (особенно небесным), а также мужским оплодотворяющим началом – с другой». Как в одном образе совместились столь противоположные стихии огня и воды?

На сей счет предложено множество самых разнообразных решений. Небесного Змея сравнивали с молнией, падающей на землю и оповещающей мир о грядущем дожде; со смерчем, сопутствующим грозе; с реальными змеями, обитающими на болотах и в водоемах. Но указать на непосредственную причину «привязки» Змея к воде никому так и не удалось. Ариэль Голан в книге «Миф и символ» пишет: «Почитание змей племенами раннеземледельческих культур не могло быть обусловлено земледельческим хозяйством, особенностями быта или какими-либо иными объективными факторами; следует полагать, что оно было унаследовано от палеолита».

Палеолит, или древний каменный век, имеет своей временной границей приблизительно Х тысячелетие до н. э. Это время отступающего ледника и первых проникновений северных охотников в приполярные области. Полярный Змей должен был мыслиться ими хозяином этих владений. Змеиное кольцо, видимое ими в небе, обозначало границу того мира, где Змей был единоличным властелином. Чтобы попасть в этот мир умерших душ, сказочным героям надо перейти лишь Огненную реку. Они не воспаряют в космическую высь: мир древнейших сюжетов плоский, и царство Змея – Заполярье. Но Русский Север – это не только горы льда, это еще и Океан, который тоже был вотчиной Змея. Первопроходцы знали, что к Океану текут реки, в царстве Змея били источники с живой (оживляющей) и мертвой (целющей, то есть делающей тело целым) водой. Сама «черта», разделяющая тот и иной свет называлась рекою. Змей монопольно владел гигантскими объемами живой (настоящей) и мертвой (заледеневшей) водой. Ясно поэтому, что именно ему в Древнем мире была отведена роль хранителя водных источников и подателя влаги. Нам осталось только понять, почему хранитель царства мертвых душ стал воплощением идеи плодородия и почему за ним утвердилась слава несравненного искусителя женских сердец. Неужели стихия арктического холода совместима с огнем любовной страсти?

Здесь нам не обойтись без упоминания еще об одном, не менее знаменитом герое русского фольклора – Кощее Бессмертном. За Кощеем утвердилась слава демонического героя. Он олицетворяет беду, грозящую героям сказки, и традиционно считается носителем зла. Однако в самих сказках он никого не убивает, наоборот, расправляются с ним и его приближенными. Более того, прозвище «Бессмертный» указывает, что в нем заключено некое жизненное начало, противостоящее тлену и погибели. Кощей является хранителем Космического яйца (символического яйца Вселенной), которое находится в утке, а та вместе с зайцем – в железном сундуке под зеленым дубом в море-океане, на острове Буяне. Заветное яйцо зарыто под корнями Мирового древа, месте обитания Великой богини (прародительницы мира, снесшей это яйцо). Сама она, являясь в сказке в образе утки, оберегает свое священное сокровище и борется до последнего, пытаясь спасти его. В Кощее следует видеть, прежде всего, спутника Великой богини. Он ее верный слуга (жрец и супруг), жизнью (вернее, даже бессмертием, что неизмеримо дороже) расплачивающийся за свою преданность ей. Игла, которую находит Иван в Кощеевом яйце, символизирует его жизнестроительные силы, это иносказательный образ детородного органа. Переламывание иглы означает утрату Кощеем способности порождать новые жизни, а если шире, то и права выступать в качестве божества плодородия. Поступок Ивана полностью аналогичен действию Кроноса, оскопившего своего отца Урана с целью пресечь его бесконечную плодовитость. Таким образом, выставлять Кощея только демоном загробного мира, несущим миру смерть, неправильно.

Как же тогда он стал властителем царства мертвых? Очень просто, это самое древнее наше божество. Кого, как не его, соотносить с миром пращуров, наших умерших предков? В мифологии это типичная ситуация, если хотите, закон. Старейшим из богов отводится роль хранителей мира мертвых, а сами они, как бы прекрасны некогда не были, начинают изображаться в виде чудовищ. Подтверждением такому мнению служит сказка «Марья Моревна» из сборника Афанасьева. В ней Кощей и Иван-царевич сражаются за право быть возлюбленным Марьи Моревны. В первый раз, когда Ивану удается вызволить суженую из плена, вещий конь Кощея говорит своему хозяину: «Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» И после второй попытки увоза конь Кощея уверенно заявляет: «Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» В тексте сказки обнаруживается интереснейшее обстоятельство: время пребывания Марьи Моревны на свободе совпадает по срокам с сезоном полевых сельскохозяйственных работ. «Сев. Рост колосьев. Жатва. Молотьба. Размол зерна. Выпечка хлеба и варка пива. Здесь с подробностью заклинания, перечисляющего все детали и все этапы, представлен полный годичный цикл древнего земледельца от весеннего сева до осеннего праздника урожая с его ритуальным пивом. Упомянуты тут и древнейшие злаки первых земледельцев: яровая пшеница и ячмень» (Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси). Сказочная Марья Моревна – это один из образов Великой богини, по-другому Морены. На время холодов ее уносит и оберегает в своем дворце Кощей Трипетович, хранитель сил плодородия. Таков изначальный смысл мифа о Кощее и Марье Моревне. Повторимся: злодеем и повелителем царства мертвых Кощея сделала уже позднейшая традиция. Попросту он уступил место верховного бога плодородия более юному богу Ивану.