Ким Филби - Николай Долгополов Страница 23

Филби оставался верен клятве, которую он дал еще в восемнадцать. За несколько месяцев до кончины он встретился в своей московской квартире с английским журналистом Филипом Найтли. Вот короткая выдержка из их продолжительной беседы: «Что же касается возвращения на родину, то нынешняя Англия для меня — чужая страна. Здешняя жизнь — это моя жизнь, и переезжать никуда я не собираюсь. Это моя страна, которой я прослужил более пятидесяти лет. Я хочу быть похороненным здесь. Я хочу, чтобы мои останки покоились там, где я работал».

А вот что сказал Филби чуть раньше в одном из редких своих интервью советскому ТВ: «У меня нет никаких сомнений, что, если бы мне пришлось повторить все сначала, я бы начал так, как начал и даже лучше».

Кончина Филби вызвала поток статей в иностранной прессе. В них не было горечи, но чувствовалось уважение.

«Духовой оркестр играл медленный вальс Шопена. Взвод войск КГБ в парадной форме трижды отсалютовал ему последними в его жизни выстрелами.

Провожать Филби пришло около 200 человек. Среди них его русская жена Руфа, гораздо моложе Филби, и сын Джон, прилетевший накануне из Англии. Рядом — 13 венков от родственников, русских друзей и коллег из КГБ, четверо из которых выступили с прощальными речами, называя Филби “великим интернационалистом”.

По словам одного из искренне переживавших ораторов, “он был знаменитым агентом советской разведки, посвятившим жизнь миру и строительству лучшего будущего для всего человечества”.

Следуя русским обычаям, гроб, покрытый красной тканью, оставался открытым до последнего момента. Тело Филби было облачено в темный костюм. Шестеро сотрудников КГБ с горестными лицами отдали ему последнюю почесть, опустив гроб в русскую землю, которую он считал своей. В официальном некрологе о смерти шпиона было написано, что он “совершил невозможное”» — такой отчет с похорон опубликовала 14 мая 1988 года газета «Ситизен».

Англичане считали его генералом, о чем писала газета «Гардиан». Французы называли Филби «денди из КГБ».

Конечно, сыпались упреки и обвинения: «Филби был и вправду великолепным шпионом. Он обладал всеми масками, которые и должны быть у представителя правящего британского класса. У него было лицо человека, побывавшего в сложных переделках, легкое заикание, очаровательная застенчивость, алкоголизм как форма защиты.

В 1968 году репортеры “Санди таймс”, выложившие детали его предательства, назвали его “шпионом, который предал поколение”. И они не преувеличивали. Потому что история Филби превратилась в современный архипример предательства.

Его преступление — больше, чем сама жизнь. Он был очаровательным, блестящим, преданным. Сыном заслуженного британского исследователя и продуктом привилегированного мира британского высшего класса, поднаторевшего в искусстве самозащиты».

Обратим вновь внимание на уже известного нам Филипа Найтли, опубликовавшего в газете «Стар» статью с абсолютно точным заголовком: «Из своей могилы Ким Филби наведывается к западным шпионам». Некоторые исследователи разведки называют интервью, которое дал Филби Филипу Найтли, происками КГБ. Как ни странно, с этим можно и согласиться. Слегка изменю чужую формулировку: советский разведчик Филби выиграл свою последнюю дуэль. Найтли, опытнейший журналист, специалист в области разведки, был обыгран уходящим Кимом Филби по всем статьям. Он выглядел прилежным учеником, которому профессор Филби надиктовал только то, что и должно было быть надиктовано.

Впрочем, сами познакомьтесь с материалом из «Стар»:

«Когда Филби исчез из Бейрута в 1963-м и оказался в Москве, Британская секретная служба СИС в конце концов вынуждена была признать и сообщить своим кузенам из ЦРУ, что “он был советским агентом начиная с 1934-го”.

…И для Филби, и для его начальников из КГБ потребовалось определенное время, чтобы понять: находящийся в Москве Филби оставался такой же мощной силой, как и раньше.

Вот же он — в безопасности в руках своей службы, памятник тому, что англичанин из истеблишмента, человек, который мог бы сделать блестящую карьеру на Западе почти в любой сфере, на которую он бы только нацелился, а вместо этого предпочел стать слугой марксизма.

“Санди таймс”, начавшая в 1968 году собирать материалы о Филби, столкнулась с немалыми сложностями. Один из руководителей Форин оффис лорд Чалфонт внушал репортерам: “Вы должны закончить ваши расследования. Здесь таится чудовищная угроза. Этим вы поможете врагу”. Потом Форин оффис убеждал газету, что “она теряет время, потому что никогда не сможет опубликовать свою статью”. Издание пугали тем, что руководство спецслужбы обратится к королеве.

В конце концов, газета была вынуждена пойти на компромисс. Ее главный редактор сэр Денни Хэмильтон встретился с премьер-министром Гарольдом Вильсоном и генеральным директором СИС.

И Форин оффис согласился не мешать, если газета не будет делать из Филби героя и обещает каждую неделю показывать властям готовый к публикации отрывок из общего материала. Это делалось для того, чтобы не подставлять под угрозу чью-либо жизнь нежелательными упоминаниями.

Но даже после этого сопротивление властей не было сломлено. Начались публикации серии статей о Филби, и секретарь Форин оффис Джордж Браун выбрал один из публичных ужинов, чтобы упрекнуть владельца газеты лорда Томпсона за то, что газета распространяет глупости в “поисках увеличения тиража”. “…Некоторые из нас думают, что пришло время остановиться и не давать русским преимущества, им нечего быть в курсе того, что мы делаем. Я прошу ‘Санди таймс’ принять это во внимание и остановиться во имя Всевышнего”».

Так как упомянутые критики отражали взгляды секретных служб, это дает ощущение растерянности, смятения, горечи, даже паники, которыми были охвачены секретные службы Запада при разоблачении Филби в качестве советского агента.

Главным результатом была потеря доверия между ЦРУ и британской разведкой — доверия, которое так и не было полностью восстановлено.

ЦРУ винило британское упадничество, сеть из старинных дружков, отсутствие официального интереса к делам спецслужб… — да в чем еще оно только не винило за это фиаско англичан, однако игнорируя тот факт, что Вашингтон принял Филби с распростертыми объятиями, когда он туда прибыл в качестве офицера связи с ЦРУ и ФБР и где проработал с 1949 по 1951 год!