Анна Ярославна. Русская королева Франции - Валерия Добрава Страница 23

Она смотрела на этого мальчика, такого рассудительного и взрослого, и не могла поверить, что это ее сын, который так боялся спать по ночам один, которого она прижимала к своей груди крепко-крепко и целовала, и называла нежными глупыми прозвищами. Ее медвежонок, неуклюжий и пугливый. Теперь он безжалостно решал судьбу целого государства. И ему больше не нужны были советы его назойливой матери.

Эмме было всего тринадцать, но она уже вела себя как настоящая дама. Единственное, что беспокоило Анну – это ее болезненная привязанность к старшему сыну Агнесс. Он словно заменил девочке ее умершего брата-близнеца. Они часто беседовали с подругой о детях, об их будущем и о настоящем.

– Ричард стал совсем большой. Пора подобрать ему жену да отправить в замок помогать отцу. Гослен в последнее время совсем сдал. Он ведь старше меня на десять лет, а и я уже не молоденькая, – говорила Агнесс. На ее лице не было ни единой морщинки, а на голове – ни одного седого волоса. Им с Анной той весной исполнилось по 36 лет. Они обе были полны сил и находились в расцвете своей женской красоты. Иногда они вспоминали подругу своей молодости – Берту, которая находилась сейчас в приюте для умалишенных.

– Есть от нее какие-нибудь новости? – спрашивала иногда Анна.

– Все то же самое. Постоянно пытается сбежать, кусает монахинь. Ругает тебя на чем свет стоит.

– Что же я ей такого сделала, Агнесс? Я никак не пойму. Я же всегда старалась быть с ней справедливой, помогала и делом, и советом. Даже тогда, когда, ты сама знаешь, у меня у самой не все хорошо в жизни было.

Подруги удивленно качали головами, удивляясь произошедшему с Бертой. Иногда к женщинам присоединялся Бодуэн. У него не все в порядке было со здоровьем. Тучный, краснолицый, предающийся излишествам как в еде, так и в питие, граф передвигался при помощи двух дюжих слуг, которые поддерживали его под руки.

– Ну что, мои милые дамы, не возражаете, если я посижу немного с вами? Филипп прогнал меня от себя. Говорит, идите, дядя, отдохните, – горько сетовал мужчина.

– Ах, граф, вы, наверное, опять заснули и начали так громко храпеть, что мешали послам вести переговоры, – ответила Агнесс.

– Что правда, то правда, есть немного, задремал, – лукаво говорил Бодуэн. – Но все-все слышал. Филипп молод. Он хочет завоеваний и славы, а не спокойствия и мира. Надо дать ему попробовать. Надо, чтобы он проиграл несколько сражений, почувствовал вкус крови на своих губах. Только когда он сам поймет, что плохой мир лучше хорошей войны, он сможет достойно править.

– Дорогой граф, что бы мы без вас делали? Без вашей мудрости и опыта. Я не представляю, – вздыхала Анна. – Я так устала от этих дворцовых интриг. Зачем они делят двор на мой и Филиппа? Мне не нужна власть. Я давно бы уехала в Санлис, если бы знала, что больше не нужна своим детям. Но Гуго еще так мал, а Эмма – не замужем.

– Гуго сейчас старше Филиппа, когда того короновали, – уточнял Бодуэн. – Я не думаю, что ему будет полезно держаться за мамкину юбку.

– Но Эмма… Я так за нее беспокоюсь. Как бы к ней не вернулись ее ночные кошмары.

Эмма была очень похожа внешне на мать: те же золотистые косы, огромные, голубые, бездонные глаза. Но характером она пошла в своего отца – ей нужен был кто-то, кто направлял бы и поддерживал ее. И у нее был этот кто-то – всегда рядом, всегда готовый защитить. Ее милый Ричард. Ее брат, друг и возлюбленный. Да, Эмма не мыслила своей жизни без него. Она уже давно отдала ему свое сердце. Еще малыми детьми в саду среди роз и гортензий они поклялись друг другу в вечной любви. Но Ричард перенял характер у своей матери и понимал, что их совместное будущее невозможно. Что Эмма – королевская дочь, она – важная карта в политической игре Франции. С ее помощью можно укрепить границы, можно связать себя узами родства с любым известным королевским двором, можно, в конце концов, приобрести могущественного союзника. И Ричард готов был следовать за Эммой куда угодно просто в качестве пажа и рыцаря. Но Агнесс была категорически против. Она вела постоянную войну со своим сыном, то уговаривая того, то увещевая посулами богатства и знатности, то настаивала, а то и угрожала проклятием и нищетой. Но Ричард был неумолим.

– Анна, с этим надо что-то срочно решать, а то не ровен час будет поздно, – вздыхала Агнесс. – Ричард, конечно, мой сын, но он уже мужчина. А твоя дочь – красивая девушка.

– Агнесс, я уверена, Эмма будет вести себя так, как того требуют приличия. К тому же, она совсем еще ребенок. Я в ее возрасте с братьями в прятки играла.

Но на всякий случай присмотрелась к дочери повнимательнее. Та, и правда, сильно повзрослела за последнее время. Может, стоило заняться поиском подходящего жениха? И Анна позвала к себе Готье.

– Как ты думаешь, кто бы мог составить достойную партию Эмме? Из европейских монархов. Я не хочу, чтобы она уезжала слишком далеко. Он не должен быть слишком старым. Хорошо бы, чтобы это был, как и для нее, первый брак.

– Постойте, постойте, королева, – смеясь, замахал руками епископ. – Вы хотите невозможного. Мало того, что жениха в Европе, не состоящего в родстве с французским королевским домом, вообще затруднительно отыскать. Так вам еще подавай молодого и красивого.

– Ну что же здесь такого, друг мой? Это вполне естественное желание любой матери. Тем более я только-только начала задумываться. Это не значит, что я прямо сейчас хочу ее выдать замуж.

– Думаю, вам первым делом стоит посоветоваться с Филиппом, – осторожно сказал Готье.

– Но что он может смыслить в свои пятнадцать лет в подобном вопросе? – возмутилась Анна. – Это не мужское дело!

– Это, прежде всего, королевское дело, поверьте. Филипп – вполне взрослый мужчина.

Анна не знала, что ответить. Неужели ее дети выросли, а она этого не заметила? Филиппу с самого начала не требовалась ее помощь. Сперва он полагался на своего опекуна графа Бодуэна, а в последнее время и вовсе занимается сам всеми делами. Графу с большим трудом удается сдерживать его агрессорские планы. А королева-вдова лишь присутствует на торжественных приемах в качестве украшения. Она общается с послами, беседует со знатными гостями и развлекает баронов, но уже давно не ставит своей подписи на важных документах. Это Генрих был необразован и неграмотен. О воспитании Филиппа же она сама позаботилась. Дала ему все, что могла. И теперь она стала не нужна.

Только маленький Гуго еще приходил к маме. Он мог часами тихо играть в уголке в ее комнате, не мешая ни Анне, ни ее посетителям. Больше всего он любил слушать, как Готье рассказывал о монастырской жизни или о подвигах святых и мучеников. Или читать книжки о дальних путешествиях и приключениях. Да, Гуго рос непохожим ни на кого ребенком. Всем детским забавам он предпочитал общество взрослых.