Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - Ричард Смоули Страница 23

Дуализм — интересное слово, и тут необходимо некоторое его разъяснение. Впервые оно появилось в 1700 году, вскоре оно стало употребляться для характеристики философии Декарта, постулировавшей радикальное различие между телом и сознанием. Декарт полагал, что тело и разум в основе своей имеют мало общего друг с другом; они следуют параллельными путями, и связь между ними незначительна. Такого рода взгляд и есть дуализм — как он понимается в современной философии. Поскольку он возник намного позднее, чем учения Мани или другие традиционные дуалистические системы, я его более не буду здесь обсуждать.

В другом смысле этого слова дуализм часто применяется в отношении ряда традиционных учений, особенно индуистских. Возможно, самое замечательное из них — это философская система, известная под названием «санкхья». Эта система очень древняя, она берет свое начало в индийских «Ведах» и «Упанишадах»; «Катха Упанишад», относящийся к четвертому веку до нашей эры, — первый текст, где отчетливо упоминаются учения санкхья. Представления санкхьи очень похожи на обрисованные в общих чертах выше. То, что я называл «сознанием» или «Светом», оно именует пурушей; то, что я называл «увиденным» или «Тьмой», санкхья определяет как пракрити. Эти две первичные силы в основе своей (или в идеале) не имеют одна с другой ничего общего; и лишь когда пуруша запутывается в пракрити, то рождается мир страдания и иллюзий. Духовная практика призвана восстановить первоначальную раздельность двух сил. И вся Вселенная имеет ту же самую цель. В классическом тексте санкхьи говорится: «Это творение, осуществленное силой пракрити… имеет своей целью освобождение каждого пуруши».

Все это помогает разъяснить дуализм Мани. Он также видел космос как огромную систему отфильтровывания Света от Тьмы. Отдельные индивидуумы, особенно избранные, могли послужить этой цели прежде всего посредством собственного внутреннего озарения, а затем путем очищения искр Света через исполнение соответствующих религиозных обрядов, в частности через ритуальную трапезу. Эти процессы являютсясимволическим выражением той истины, что пробудившийся индивидуум сам становится космическим спасителем.

Хотя я не могу наглядно подтвердить гипотезу о влиянии санкхьи на манихейство, это представляется вполне возможным. Мани провел некоторое время в Индии. Кроме того, надо указать на его необычайную склонность инкорпорировать идеи из других религий в свою собственную. (Один манихейский текст представляет веру как некую океаническую сущность, куда вливаются реки всех ранее существовавших религий.) По крайней мере сходства между санкхьей и манихейством позволяют предполагать, что они возникли из одного и того же фундаментального источника.

Я предпринял все усилия для того, чтобы разъяснить значение Света и Тьмы ясным и понятным языком, но при всем при этом основный смысл здесь остается неуловимым, слишком тонким для демонстративного изложения. Дело тут не столько в том, что эти идеи являются концептуально сложными, сколько в том, что они требуют от человека, чтобы он взглянул на свой собственный субъективный опыт под каким-то непривычным углом. В том числе и по этой причине многие гностики настаивали на том, что их доктрины не для многих.

Вообще понимание изначальной неуловимости этих истин позволяет нам понять, почему гностицизму не удалось надолго закрепиться на исторических путях и почему манихейство также закатилось. Для гносиса не существует заменителя. Либо ты пробужден, либо нет. Но это пробуждение может оказаться неосуществимым для всех или даже для большинства людей. По-видимому, оно приходит в определенное время к сознанию, уже достаточно подготовленному, чтобы воспрянуть. Мани решал эту проблему таким образом, что давал своим слушателям возможность сотрудничать в «службе душ», которая по крайней мере могла помочь им обрести должные заслуги, которые позволили бы слушателям обрести освобождение при следующем рождении. Многие формы буддизма приняли на вооружение подобную этой стратегию.

Тем не менее манихейство испытывало естественную склонность рассматривать эту радикальную оппозицию между Светом и Тьмой в другой, гораздо более очевидной плоскости — как борьбу между добром и злом. Такой род мышления человеческое сознание берет на вооружение гораздо более охотно, чем те типы постижения, о которых я говорил выше. В своей земной жизни человеческое сознание в первую очередь сориентировано на выживание, и преимущественно оно занято сортированием своего опыта на две категории: на те вещи, которые способствуют выживанию, и те, что ему не способствуют. Отсюда мощный стимул в нас рассматривать вещи либо как хорошие, либо как плохие — радикально упрощенческим образом. Такое мировидение сейчас обычно приравнивается к манихейству, и когда сегодня определяют что-то как «манихейское», то обычно имеют в виду именно подобный подход. Зачастую также именно это подразумевают, говоря о «дуализме». Хотя глобальное видение Мани, вероятно, проникало гораздо глубже в сферу когнитивного опыта, по всей видимости, с течением времени его учение стало представляться даже его собственным последователям более упрощенным. Этот тот стандартный путь, на который сворачивали практически все религии: изначальное прозрение огромной силы и глубины начинает постепенно вырождаться, переходя во внешние обрядовые формы. Гносис вытесняется ритуальным принятием пищи.

Упадок и исчезновение

Религии Мани было не суждено одержать триумф в итоге. Она продемонстрировала пример отважной борьбы за собственное существование, ей удавалось удерживать для себя место в религиозной жизни мира на протяжении примерно тысячи лет после смерти ее создателя. Но в итоге она фактически погибла — по крайней мере в своей первоначальной форме.

Гностицизм пал прежде всего в результате обрушившихся на него преследований. В 302 году нашей эры римский император Диоклетиан, гонитель христианства, издал суровый эдикт, направленный также и против манихейцев, — очевидно, он считал их пятой колонной персов, архиврагов Рима.

Этот запрет на деятельность манихейцев был снят подписанным в Милане в 312 году указом императора Константина, провозглашавшим всеобщую религиозную свободу в империи. С этого момента манихейство начало быстро распространяться по римским владениям. Отец Церкви Блаженный Августин был слушателем с 373 по 382 год. Однако в итоге окрепший союз римской имперской власти с христианством обрек манихейство на гибель. Христианский император Феодосий (правивший с 379 по 395 год) запретил манихейские собрания. В шестом веке византийский император Юстиниан усилил преследования, начала осуществляться повсеместная чистка рядов имперской бюрократии — выявлялись и уничтожались все обнаруженные приверженцы веры Мани. Эти официальные гонения наряду с разорениями, вызванными вторжениями варваров, окончательно определили судьбу манихейства в Европе.

В Персидской империи преследования, от которых пострадал сам Мани, оказались в целом значительно слабее. Манихейство процветало там до тех пор, пока империя не рухнула в седьмом веке. Захватившие эти области арабы-мусульмане некоторое время терпели манихейство, но утвердившийся халифат Аббасидов с центром в Багдаде начал жестокие преследования секты. При всем при этом манихейство продолжало сохраняться в Месопотамии вплоть до десятого века.