Последняя спецоперация "Нормана" - Михаил Болтунов Страница 23

— Вот тебе рабочий стол. Принимай людей. Вечером мне на подпись приказы о назначениях, представления на награждение.

Горечь захлестнула сердце. Ну что за судьба, опять вместо фронта, вместо живой, боевой работы — канцелярия. Да, нужная, необходимая, но канцелярия.

Оглядевшись, поговорив с офицерами отделения кадров, Михляев и вовсе отчаялся. Оказалось, никто из них штабным делом в армейских частях не занимался и тонкостей этой работы не знал. Все были призваны с «гражданки» по мобилизации.

Сам Паплинский до войны трудился секретарем ростовского райкома партии, в военном деле был слабоват, изучением политсостава армии заниматься не любил и потому кадры не знал.

С документами на доклад ходить боялся, особенно к члену военного совета или к командующему армией. Те, по обыкновению, спрашивали мнение главного армейского кадровика о том или ином офицере-политработнике, интересовались, кто находится в резерве на случай срочной замены выбывших из строя. Паплинский зачастую не мог ответить на эти вопросы, терялся и получал взбучку. Так что опытный помощник ему нужен был как воздух. И отпускать Михляева в войска он, разумеется, не собирался.

Тем временем 37-я армия вела тяжелые бои за освобождение Правобережной Украины. Войска принимали участие в Никопольско-Криворожской, затем в Березнеговато-Снигиревской, а позже и в Одесской операциях.

Хватало работы и отделу кадров. Михляева вызвал к себе начальник политотдела армии полковник Мельников. До войны он занимал должность секретаря московского горкома комсомола. В политотделе знали его взрывной, необузданный характер и потому сторонились встреч с полковником. Он мог взорваться без причины, по пустяку оскорбить офицера.

— Подготовьте к утру наградной лист на начальника политотдела шестого стрелкового корпуса полковника Паньшина, — приказал Мельников.

— К какой награде представлять? — уточнил Михляев.

Начпо задумался:

— Пожалуй, к ордену Ленина…

Григорий Фролович, как и положено, взял под козырек, вышел от Мельникова, а сам думает: на дворе десять часов вечера, наградной лист должен быть готов к утру, этого Паньшина он в глаза не видел, в чем отличился, не ведает.

С чего начать? Пошел к офицерам в оперативный отдел. Они уж точно все знают про бои и походы. Те вытащили карту прошедших боев за Кривой Рог. Вот тут и пригодились знания, полученные в Военной академии им. В.И. Ленина. За ночь удалось написать весьма грамотное представление. Мельников прочитал текст, удовлетворенно улыбнулся:

— Ну что, Михляев, по такому наградному листу Паньшину впору Героя Советского Союза давать.

Вскоре начальник политотдела корпуса получил орден. Наверное, он и представить себе не мог, что кроме него высокой награде очень радовался офицер отделения кадров Григорий Михляев.

Да, каждый на войне делал свое дело. Григорий Фролович мотался по частям, устанавливал потери, готовил документы на офицеров из числа резерва, составлял наградные листы на отличившихся в боях, писал представления на присвоение званий, работал над текстами приказов на подпись командующему армией. Словом, занимался своей, пусть и канцелярской, незаметной, но такой нужной работой.

Числился он в штате Полевого управления и нередко получал задачи, весьма далекие от его обязанностей. Как-то поручил ему полковник Мельников срочно выехать и захватить несколько украинских хат для размещения политотдела.

Выехать-то он выехал, да опоздал. Квартирьеры уже все хаты расписали между подразделениями штаба. Словом, «захват» не удался. Начальник политотдела был крайне недоволен, обругал Григория площадной бранью. Тот сильно расстроился. Успокоили товарищи по отделению кадров: мол, начпо не переделаешь, хам он и дуболом, так что волноваться из-за этого себе дороже.

…Первого мая 1944 года Михляеву было поручено довести приказ Сталина до личного состава 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Рано утром на старой лодке-плоскодонке он переплыл реку Днестр, бегом добежал до траншей, которые располагались у стен крепости Бендеры, нашел начальника политотдела дивизии полковника Воронцова и доложил о цели своего прибытия. Полковник коротко ознакомил его с боевой обстановкой и выделил в помощь двух инструкторов.

Теперь предстояло добраться до передовой. Скрытно, используя складки местности, доползли, дошли до передовых траншей. И тут их взору предстала жуткая картина: в окопах лежали трупы наших солдат и офицеров. Видимо, по ним был нанесен внезапный артиллерийский удар, заставший воинские части врасплох: кто-то не донес до рта ложку, кто-то упал, не успев поднять автомат. В одном полку нашли лишь живого замполита да несколько солдат, в другом из офицеров остался командир, парторг и 18 бойцов.

Михляев связался с полковником Воронцовым по телефону, доложил страшную картину, сказал, что замполит полка майор Авдеенко погиб. Воронцов не поверил, недавно он с майором говорил по телефону.

Вдруг во время разговора Воронцов кричит в трубку:

— Капитан Михляев, по данным разведки, вас атакует противник, пехота с танками. Примите меры к отражению!

На этом телефонная связь обрывается. Вместе с командиром полка Михляев собрал оставшихся в живых офицеров и солдат, и они приняли бой. Немцам прорваться не удалось. Атаку отбили.

За один день 1 мая таких атак было шесть. Но десантники не дрогнули.

Поздней ночью инструктор отделения кадров Михляев возвратился в штаб, доложил обстановку, рассказал о боях. Командованием армии были предприняты срочные меры, и к утру 2 мая на Клицканский плацдарм переброшены свежие подразделения и боевая техника. А Григория Михляева, возглавившего оборону в одной из частей дивизии, за мужество и героизм наградили орденом Отечественной войны 2-й степени.

Позже ему пришлось участвовать в боях вместе с офицерами политотдела 195-й стрелковой дивизии и с передовыми частями дойти до реки Прут, где встретились воины двух фронтов — 2-го и 3-го Украинских. Тогда в котел попало 18 дивизий врага общей численностью около 300 тысяч человек.

Далее войска 37-й армии прошли Румынию, Болгарию. Штаб армии разместился в Софии. Офицеры квартировали в здании мужского монастыря, жили в кельях.

День Победы встретили 7 мая 1945 года. На офицерском собрании выступал генерал-полковник Бирюзов, рассказывал о том, как готовилась, разрабатывалась Ясско-Кишиневская операция. И вдруг в городе поднялась стрельба, фейерверк. Победа, Победа! Солдатский телеграф передал: немцы подписали капитуляцию. Разумеется, и штаб 37-й армии подключился к торжеству. Отпраздновали, а наутро радио молчит. Оказалось, в Париже наш военный атташе генерал Суслопаров, не имея на то полномочий, принял капитуляцию.

Пришлось праздновать второй раз. Признаться, это было не менее приятно, чем в первый. Так завершилась война для Григория Фроловича Михляева. Что дальше? Он пока не думал. Служил. Но вскоре судьба сделала резкий и неожиданный поворот.