Кто кого предал - Галина Сапожникова Страница 23

…Нужно быть очень большим романтиком, чтобы написать эти строки, находясь в тюрьме. Или очень любить Литву.

К профессору, доктору юридических наук Ивану Кучерову в полной мере относится и первое, и второе. Но если бы он дожил до суда, то судили бы его за измену родине. Хотя не очень понятно, кто кому изменил — он родине или родина ему?

Уехав, как и многие, из Литвы в Белоруссию сразу после августовского путча, когда начались аресты и обыски, он избежал неистового безумия первой волны репрессий. Шли и проваливались суды — самый первый в новейшей истории Литвы политзаключенный, первый секретарь Мажейкского райкома КПЛ Игнас Видмантас был оправдан, отсидев в тюрьме 7 месяцев. Работники ЦК КПЛ Николай Грибанов и Сергей Резник, освобожденные в зале суда, получили по денежному штрафу. Калибр тех, кто был брошен в тюремную камеру (дружинники, рядовые коммунисты, русскоязычные активисты), был мелковат: в компании явно не хватало бриллианта, человека-знамени, убежденность которого могла бы оправдать все сделанные режимом новой Литвы ошибки.

Этим человеком назначили профессора Кучерова — неожиданно и подло, — потому что он ни от кого не скрывался и регулярно приезжал в Вильнюс на допросы, откликаясь на все повестки следователей. И однажды, в июле 1993-го, клетка захлопнулась.

Семь пуль и одно тело

Через день после ареста он написал открытое письмо тогдашнему президенту, бывшему первому секретарю Компартии Литвы Альгирдасу Бразаускасу, сформулировав несколько неудобных вопросов: «Сколько специалистов западных спецслужб прибыло в Литву вместе с господином Эйва, кого они обслуживали и чем занимались? По чьей инициативе летом 1990 года СМИ Литвы развернули пропаганду тезиса, согласно которому только пролитая литовская кровь сплотит литовцев? Кто дирижировал этой компанией? Кто послал вооруженных людей на крыши домов, расположенных вблизи телецентра, почему они стреляли по толпе? Почему фальсифицированы число погибших у телецентра и данные судебно-медицинского обследования трупов?» Разумеется, Бразаускас ему не ответил и вряд ли вообще это письмо прочитал, но главное здесь не это.

Причина ареста Кучерова — в последнем вопросе. Собственно, именно из-за него Ивана Даниловича и вышибли из игры, закрыв на 20 месяцев в тюрьме.

Если бы профессор, доктор юридических наук Иван Кучеров дожил до суда, его бы обвинили в измене родине. Фото из архива Г. Сапожниковой.

Дело в том, что в теле одного из погибших — Игнаса Шимулениса — были обнаружены отверстия от семи огнестрельных ранений. Это было странно: как мог человек одновременно получить столько ран с разных сторон?

Кучерова, как авторитета в области судебно-медицинской экспертизы, попросили прокомментировать эти фотоснимки и официальные данные. Ответ опытнейшего судмедэксперта был однозначен: «Раны причинены в искусственных условиях. Выстрелы произведены в неживое тело в упор или почти в упор». «Нелепо допускать, — задавался резонным вопросом Кучеров, — что в ночное время стрелки, находившиеся по разные стороны от жертвы и на расстоянии от нее, все выстрелили в один и тот же момент и в одну и ту же жертву».

Но это не все. В официальном заключении от 6 февраля 1991 года, подписанном заведующим республиканским бюро судебно-медицинской экспертизы Антанасом Гармусом, было еще одно открытие: «…Кроме того, у потерпевшего (Шимулениса) имеется черепно-мозговая травма. Многопрофильность переломов свода и основания черепа говорят о том, что в данном случае имело место сдавливание головы между двумя поверхностями в боковом направлении. Обычно такая травма наблюдается при перекатывании колес транспортного средства».

Что бы это значило? Только то, что труп Шимулениса, попавшего под автомобиль, впоследствии был семикратно расстрелян.

Гармус и не-Гармус

Найти Антанаса Гармуса в Вильнюсе было нетрудно даже спустя столько лет — он так и работал судмедэкспертом, правда, теперь уже в частном бюро своего имени. В телефонном разговоре Гармус демонстрировал максимум дружелюбия: «Присылайте любые вопросы!» Я так и сделала, прислала ему по интернету копию его же собственного заключения, сделанного 25 лет назад. Реакция была удивительна. «Получил, я это впервые вижу, не помню, чтобы такое подписывал. Просьба больше не беспокоить», — сухо ответил он.

Я не сдавалась: «Мне кажется, вы чем-то страшно напуганы. Очень большой контраст между той доброжелательностью, с которой вы говорили по телефону, и вашим ответом… Подпись — ваша, есть фотография этого документа, но теперь, когда Литва подлинность ваших выводов оспаривает, вас запугали. Я права? Может, еще передумаете все-таки и внесете ясность для потомков — кто все-таки в этой ситуации лжет?»

Видимо, он все-таки порядочный человек, этот Гармус, — потому что он опять ответил. С той степенью искренности, с которой мог: «Ну хватит болтать лишнего — я впервые эту бумагу слышу и вижу. И ни с кем не довелось даже разговаривать. Все».

Подлинник текста данной справки, насчитывающей пять страниц, находится в уголовном деле Генпрокуратуры Литовской Республики 10-09-057-96, том 8, лист 126-30. Подпись, гербовая печать…

Госпереворот в головах

Но речь не о нем, а о Кучерове. Собственно, эта фраза — о том, что Шимуленис был мертв, когда в него 7 раз выстрелили из разного рода оружия, — и есть ключ к разгадке причины преследования профессора, прикрытой туманными фразами уголовного дела о том, что он-де был «главным идеологом» «спланированного госпереворота». Переворачивать там было нечего — независимая Литва существовала только в мечтах, причем далеко не всех литовцев. Переворот был только в головах тех, кто задумал причислить к «антигосударственным организациям» не только компартию Литвы, но и все другие оппозиционные организации и массовые общественные движения. «Даже Славянский университет, в создании которого я участвовал в качестве декана юридического факультета! Если бы об этом не довелось прочитать в газетах — не поверил бы, посчитал бы журналистской уткой!» — изумлялся Кучеров в своих статьях, написанных буквально на коленях в тюремной камере, пытаясь донести до людей очевидное:

«Акты Верховного Совета Литвы от 11 марта 1990 года и Указ президента СССР (о юридической их несостоятельности) повлекли по меньшей мере следующие общественно вредные последствия:

население Литвы оказалось в двух пересекающихся и одновременно действующих политико-правовых системах (общесоюзной советской и сепаратистской буржуазной), расколотым на сторонников и противников этих систем и — противопоставленных друг другу властями. От этих правовых актов берет начало стремительное обострение общественно-политического кризиса, приведшего к январским событиям 1991 года. После 11 марта Литва юридически и фактически оставалась в составе Союза ССР вплоть до 6 сентября 1991-го. Декларированную независимость не признавали ни СССР, ни мировое сообщество (за исключением, кажется, Исландии). Более того, многие правовые акты Москвы принимались властями Литвы к исполнению. Поэтому утверждать, будто кто-то принимал участие в деятельности другого государства, — это наводить тень на плетень: в то время СССР и Литва составляли единое государство».