София - Павел Пирлинг Страница 23

Мы опередили несколько события, чтобы не прерывать рассказа. Переговоры с Римом начались в 1501 го ду, уже два года после возобновления войны между Александром и Иваном. Их несогласия должны были роковым образом привести в кровавому столкновению. Выждав благоприятной минуты, опираясь на князей Чернигово-Северска, великий князь почувствовал новый порыв апостольской деятельности. Под предлогом защиты священного дела веры он возобновил свои внезапные набеги на Литву. Таково было объявление войны.

С военной точки зрения этот поход представляет лишь посредственный интерес. Единственным выдающимся событием была победа москвитян при Ведроше 14 июля 1500 года. Они покрыли трупами поле битвы и пленили многих и, между прочим, князя Константина Острожского, славянского Сципиона этой эпохи. Наоборот, в 1502 году победители напрасно осаждали Смоленск. Они должны были отказаться от надежды взять его. Еще менее успеха имели они на севере, где ливонцы, союзники Александра, заставили их при Пскове и Изборске жестоко поплатиться за несколько минутных успехов.

Если не считать этих военных событий, то остальная борьба ограничивалась стычками. Потребность в мире сказывалась все более и более. С громкими воплями требовали его пограничные провинции, подвергавшиеся постоянному грабежу. Александр сам желал его искренно. Поляки избрали Александра в 1501 году, в свои короли вместо его брата Яна Альберта. Возвращались времена Казимира. Польша и Литва соединились под одним скипетром, но воинственный жар народов не пробуждался. Папа возобновлял свои настояния насчет обращения Елены. Польское духовенство возмущалось при одной мысли о православной королеве. Магнаты не хотели допустить, чтобы она была коронована. Несмотря на все эти причины неудовольствия, на нее обращались взоры всех, лишь только нужно было найти посредника при заключении мира.

Елена выступила в качестве примирительницы. Она взялась за перо и написала пространное послание своему отцу, матери и братьям – простодушное излияние москвитянки с любящим сердцем, прошедшей тяжелую школу родственных отношений. Однако расчеты поляков не оправдались: Иван счел бы унизительным вести переговоры с женщиной, хотя бы то была его собственная дочь. Он отклонил посредничество и ответил своими любимыми фразами о притеснении православных.

Выгодные мирные предложения нашли его более податливым. Получивши большие уступки, он подписал перемирие на шесть лет от 6 марта 1503 года до 25 марта 1509 года. Москва сохранила свои недавние завоевания и приобретала, сверх того, большое число городов, местечек и сел. Верный своей системе, Иван вернулся еще раз к религиозным вопросам. Он требовал новых обеспечений для веры Елены. Простые обещания его не удовлетворяли. Ему нужны были хартии, подписанные королем и польскими епископами.

Александр попытался уклониться от стеснительных формальностей иным способом: он предложил, чтобы обе стороны отправили послов в Рим. Иван отказал наотрез, и вопрос остался открытым. Впрочем, и перемирие было только наружным. Кремль советовал потихоньку крымскому хану снова открыть враждебные действия против Литвы.

Возобновленные московские жалобы не только не успокаивали упреков совести Александра, но возбуждали их еще больше. В 1505 году он поверил свои страдания Юлию II, преемнику Борджиа на папском престоле. Римский ответ от 22 августа того же года считается некоторыми историками полным признанием королевского брака. Очевидно, они не поняли латинской речи Юлия II, шедшего, верно, по следам Александра VI.

Папа дает разрешение только насчет обрядов, под условием, чтобы Елена подчинялась Флорентийскому собору, то есть он одобряет брак католика римского вероисповедания с женщиной греческих обрядностей, лишь бы только они исповедовали одни и те же католические догматы. Только под этим условием разрешение имеет силу, а Елена как раз отказывалась признать Флорентийский собор и католическое учение. Она держалась не только греческих обрядностей, но также православной веры. Бреве Юлия II не изменило положения: Александр не хотел порвать с Еленой и не мог ее обратить в свою веру. Мы не можем сказать, каким способом он выразил свое повиновение папским приказам. Одно несомненно, что он скончался 19 августа 1506 года в объятиях своей супруги, искренно к нему привязанной.

Елена до конца осталась верной своей религии. Пламенная покровительница своих единоверцев при жизни мужа, она должна была потом умерить свою ревность и думала даже вернуться в Москву. Смерть ее застигла в Вильно в конце января 1513 года ^[17].

Таким образом, брак, который должен был соединить дом Гедимина с домом Владимира и установить мир между славянами, внес только раздор в домашний очаг Александра и доставил Ивану благовидный предлог для войны.

Политика не подчинялась чувству. Как перед браком своей дочери, так и после него Иван не переставал домогаться соединения всех русских земель под московским скипетром, опираясь с этой целью на принцип национальности, еще мало бывший в ходу. Александр никоим образом не соглашался отказаться от завоеваний своих предков, если сила оружия не принуждала его к тому. Будущему осталось разрешить эти острые вопросы в советах государей и на поле битвы, среди интриг и потоков славянской крови.

Между тем как обращение Елены занимало умы и об нем шли переговоры между Римом и Вильной, как государственном деле, турецкий вопрос ставил папу Александра VI в прямое соприкосновение с Москвою.

На этот раз искренность борца за православие не была подвергнута испытанию. С умиротворением Севера, одна за другой исчезали надежды на турецкий поход. Утомленный борьбою, Владислав решился 20 августа 1503 года на семилетнее перемирие с турками. За десять дней пред тем республика Святого Марка согласилась на мир, более полезный, чем славный. Отпадение венгерцев и венецианцев лишало общее дело христиан двух главных союзников, наиболее других подверженных опасности со стороны турок. Еще менее можно было рассчитывать на тех, кто видел себя в безопасности от нападения. В восточном вопросе наступил застой.