Человек с яйцом. Жизнь и мнения Александра Проханова - Лев Данилкин Страница 23

Так или иначе, на разного рода деревья натыкаешься во всех его книгах.

Из самых примечательных можно составить небольшой арборетум; короткая экскурсия по этой рощице может оказаться небесполезной для понимания некоторых нюансов характера Проханова и особенностей его творчества.

1. Дерево в центре Кабула

Пресловутое «дерево в центре Кабула» было чинарой, или восточным платаном; оно зеленело во дворе гостиницы, где квартировал в свое время сам Проханов, а потом и его персонажи Волков (в «Дереве») и Белосельцев (в «Сне о Кабуле»). На передний план не имеющее прямого отношения к сюжету романа растение выдвинуто потому, что оно — наглядный символ справедливой, естественной (подлинно народной и укорененной в исторических традициях) и перспективной советской власти, которая очевидно улучшила жизнь афганцев: до того, в своем феодальном средневековье, испытывая дефицит топлива, они вырубали деревья, а теперь в стране воцарился новый, городской, связанный с электрификацией, уклад, кабульцы получили возможность подумать об экологии и эстетике; им зажегся зеленый свет, у них появилось будущее — о чем, собственно, и рассказывает нам роман, за который с автором перестала раскланиваться вся прогрессивная интеллигенция.

Platanus orientalis.

Любопытно, что символ этот не просто растаял в воздухе при смене политического климата, но продолжил функционировать в рабочем режиме. В конце 80-х годов, когда советские войска ушли из Афганистана, чинара столь же наглядно просемафорила наблюдателям о смене власти: кора на ее стволе сорвана ударом танковой кормы (новая власть, связанная с идеологией вечного джихада, не намерена заботиться ни о комфорте жителей, ни об экологии, ни об эстетике, ни вообще заниматься «корой явлений», предпочитая иметь дело непосредственно с «сердцевиной» — божественным смыслом всего происходящего), она засохла (сигнализируя тем самым о бесперспективности исламистского проекта), и, мало того, именно на ней, во всяком случае, по утверждению Проханова, был повешен в 1990 году Наджибулла: «Его обезображенный труп с выколотыми, глазами висел в петле на дереве в центре Кабула». Так, в приключениях одного дерева внимательный наблюдатель в состоянии прочесть историю целого периода страны.

2. Акация «Смерть белым»

Однажды, выполняя сложное разведзадание — перевербовать агента ЦРУ Маквиллена — герой романа «Африканист» Белосельцев ужинает в открытом ресторане в Луанде. Дело, считай, уже на мази, но в самый разгар атаки на своего клиента офицер советских спецслужб неожиданно становится жертвой козней дерева «Смерть белым». Так в Анголе называют фиолетовую акацию, чьи пыльца и сладкий ядовитый запах вызывают у европейцев приступы удушья и слезотечение. И без того сверхвпечатлительному Виктору Андреевичу кажется, что он попал в центр накаленного реактора, а затем у него начинаются галлюцинации: он видит в ветвях «лилового колдуна», куст превращается в летнюю веранду на подмосковной даче и так далее…

Это не единственное дерево в книгах Проханова, опрокидывающее его героев в сюрреалистические обмороки. В Александровском садике у Кремля растет липа, вызывающая видения у персонажа раннего романа «Их дерево» по имени Лучков (тут, кстати, следует упомянуть о неопределенности названия. Не вполне понятно, во-первых, чье же все-таки имеется в виду дерево и, во-вторых, что это за дерево: то ли галлюциногенная липа, то ли «нависающее золотой полусферой» дерево перед ЦДЛ, «звонким светом» облучающее спину и плечи главного героя Растокина, пока тот разглядывает листья на асфальте, «будто здесь ощипали большую медноперую птицу»).

Цветы фиолетовой акации.

Во внешне ультрасовременном, но по сути архаичном мире Проханова есть магические объекты, которые, попадая в поле зрения героя, детонируют и разворачивают психическую атаку. Это могут быть мелкие сувениры вроде бусинок, мусор вроде черепка, архитектурные сооружения, но одни из самых опасных объектов в смысле генерации паранормальных явлений — это как раз деревья. Деревья — своего рода природные соленоиды, по которым бежит ток и которые держат вокруг себя постоянное магнитное поле, антенны, «облучающие» попавшего под их чары человека. В измененном состоянии сознания жертве раскрываются двери в мир духов, а также подлинная суть вещей, явлений, она попадает в зону, где происходят интенсивные семиотические процессы, «прозрения». Лучков, к примеру, наблюдает, как от Кремля отделяется ракета Ивана Великого, Белосельцев чувствует в Маквиллене собственного двойника. Дорожа этими далекими от нормы психическими состояниями, прохановские герои обычно перемещаются по жизненному лесу не протоптанными маршрутами, а от дерева к дереву, интуитивно считывая зашифрованную в них информацию. Деревья, вступающие в контакт с героем, сигнализируют об опасности, предоставляют укрытие или, наоборот, ведут себя агрессивно (ср. «путеводные деревца», «берегини»).

Это указывает на то, что дистанция, разделяющая прохановские и фольклорные тексты — где также часто фигурируют «говорящие яблоньки» и проч., — крайне незначительна. Подверженность Проханова — скептика, способного иронизировать над чем угодно, — внешнему психическому воздействию говорит о живом, незаскорузлом сознании. Несмотря на все свои гимны техносфере, он по-прежнему остается человеком природы, обладателем локаторов, настроенных на «интуитивное знание», и рассчитывающим свои жизненные траектории, сообразуясь с указаниями «натуральных» сил.

3. Мамврийский дуб

Опытный краснобай и интерпретатор самой экзотической информации, автор передовиц газеты «Завтра» не мог не связать между собой два события, произошедших осенью 1996 года, — достижение критической близости «русского апокалипсиса» и биологическая смерть так называемого Мамврийского дуба в Палестине: предполагалось, что второе с неопровержимой очевидностью подтверждало первое.

Мамврийский дуб, иначе говоря, «священное древо Авраама», рос неподалеку от Хеврона и являлся остатком дубравы, Мамре, у которой произошло первое в мире ясное откровение Святой Троицы человеку. В 1868 г. имеющее многовековую историю дерево было приобретено РПЦ (несомненно, попытка продолжить никоновский проект «русской Палестины», реализованная менее склонными к поэзии людьми) — и под ее благотворной опекой зеленело вплоть до 1996 года, когда тлетворность флюидов, испускаемых Березовским и Дудаевым, стала особенно заметной, даже на таком значительном расстоянии: дуб взял и засох.

Мамврийский дуб в 1880-х.