Валерий Харламов - Максим Макарычев Страница 23

«Почему Тарасов в Чебаркуль Валерку направил? — задался вопросом в беседе с автором этих строк Владимир Богомолов. И тут же выдал поразительный и неожиданный ответ: — Да потому, что он, Анатолий Владимирович, уйму грибов там всегда собирал. Его привезут туда на вертолете, а он как увидит, что одни белые стоят, так обо всем на свете забывает. Для него раздолье. Грибов на территории воинской части, куда никого не пускали, немерено. Вот он и набирает целый баул, чтобы их солить. Он же фанат этого дела был. Помню, как помидоры пальчиковые мы ему из Киева везли. Целых восемь чемоданов на засолку. Он это дело обожал. У человека было хобби. Может быть, это единственная черта человеческая была у него такая — баня и соленья».

Тогда в армейском кабинете Альфер выразил сомнение в возможностях Харламова. Маловат, мол, затопчут, затолкают его, столько синяков наставят, что он из хоккея убежит. «Я слушал и про себя посмеивался, — вспоминал этот эпизод Борис Павлович Кулагин. — А вслух сказал: “Ну что ж, посмотрим…”».

Итак, для двух друзей путь в большой хоккей начался с выступлений в команде «Звезда» из Чебаркуля Свердловского военного округа. Армейский клуб появился здесь в середине 1950-х годов. Сначала именовался «военная часть г. Чебаркуль» или «в/ч 13201». В протоколах, чтобы не упоминать наименование части, уральских армейцев называли «Команда г. Чебаркуль».

«Помню, сказал ему перед дорогой: Валера, чего раскис, нос давай кверху. Всё еще впереди, мы обязательно вернемся в ЦСКА», — вспоминал Александр Гусев. «Послали — поехал. Верил ли, что вернусь? Наверное, верил», — признавался позже Валерий Харламов. А за этими словами проглядывала неуверенность. И действительно, тяжело и неуютно было на душе у будущей звезды мирового хоккея.

Собрались в дальнюю дорогу, попрощались с родными. И полетели на самолете до Челябинска, а оттуда до Чебаркуля километров восемьдесят ехали по ухабистой дороге, уже на машине. «Нас было трое: Альфер, я и Валерка. Приехали, не выспавшись. И сразу же отправились на тренировку», — вспоминает Гусев. Летевший с ними в самолете майор Альфер позже сказал, что в полете, наблюдая за хоккеистами, понимал, «какие кошки скребут на душе» у его попутчиков-«стажеров». Тарасов поставил четкую установку перед Альфером насчет Харламова, зная, что майор непременно выполнит его указания: «Вы должны создать ему условия для ежедневных трехразовых тренировок. В календарных встречах Валерий должен проводить не менее семидесяти процентов времени на льду независимо от того, как складывается игра». Харламову и Гусеву даже не пришлось проходить курс молодого бойца, как это делают новоиспеченные солдаты. Да и приехали в Чебаркуль они в штатском.

Это сегодня Чебаркуль знаменит на весь мир. Именно здесь, на Урале, 15 февраля 2013 года упал на землю самый большой астероид в истории Земли после знаменитого Тунгусского метеорита. А тогда, во второй половине 1960-х годов, это было райское место. Правда, с суровым климатом.

В переводе с тюркского языка «Чебаркуль» означает «Пестрое, красивое озеро». Город был основан на землях представителя местной башкирской знати с его добровольного согласия как военное поселение-крепость на границе русских и башкирских земель. В знак благодарности местные башкиры были освобождены от податей в царскую казну. Позже Чебаркуль стал казачьей станицей. В годы советской власти здесь появились промышленные предприятия.

Окрестности города считались курортной зоной: здесь в санаториях от туберкулеза лечились пациенты со всего Советского Союза. И Александр Гусев, и Вадим Никонов, который, — вот же поворот судьбы, — будучи в «крайнем призывном» возрасте, попадет в 1970-е служить в Чебаркуль, говорили автору этих строк о завораживающей красоте этих мест.

«Чебаркуль был нормальный городишко, в нем был отличный ресторанчик “Уральские зори”. Рядом танковая часть стояла, через переезд перейти. При мне там солдат месяц обучали или два и отправляли в Германию в Группу советских войск уже специалистами-сержантами, — вспоминал в беседе Вадим Никонов. — Город очень хорош. А места там уникальные. Озера прекрасные. Малый Сунукуль, Большой Сунукуль. Там единственное — грибы большие были, даже чересчур большие вырастали. Говорят, там при маршале Жукове провели какие-то секретные испытания где-то в горах». Из-за озер эти места называли «второй Швейцарией». К тому моменту, когда в Чебаркуль приехали Гусев с Харламовым, в этом промышленном городке проживало около тридцати четырех тысяч человек, среди которых было немало военных. В городе стояла военная танковая часть, к которой были приписаны армейские хоккеисты. Благодаря этому для них было предусмотрено питание и денежное довольствие от части.

Настроение у Харламова в первые дни было упадническим. На хоккеиста накатила волна тоски и отчаяния, какая бывает, когда абсолютно всё порой представляется безнадежным. «Хоть плачь, хоть бессильно стучи кулаком в равнодушные каменные стены казармы! Самым обидным казалось то, что выбрал он этот путь сам. Не послушай тогда Тарасова, не подай заявление — остался бы дома, а не торчал бы теперь в казарме. Учился бы и играл. Пусть и не в ЦСКА — смотришь, в другую команду взяли бы. В приличную, — писал журналист Олег Спасский. — Спустя неделю утренний подъем не казался уже гнетуще трудным. И ребята в команде, оказывается, ничего. Не тот класс, конечно, что у Фирсова, но играть умеют».

Харламов и Гусев были в звании рядовых. Защитник был призван в армию в 1966 году, а будущая гроза канадцев — в 1967-м. Страна как раз переходила с трехгодичного на двухгодичный срок службы в армии. И если Гусеву пришлось отслужить три года, то Харламову суждено было пробыть «служивым» только два.

Хоккейный стадиончик в Чебаркуле находился у подножия живописных лесистых гор. Его называли острогом. Дело в том, что его ограда в виде кольев, как в свое время в дореволюционных тюрьмах, была сделана из цельных стволов мощных деревьев.

Для хоккейной команды, в которой были собраны призывники со всех концов страны, местные начальники выделили две четырехкомнатные квартиры при ДОСе (Доме офицеров Советской армии). Жили по два, три, четыре человека в каждой комнате. Общими были кухня, санузел. Тогда в составе каждой из команд было не более двадцати человек. И чебаркульские армейцы прекрасно размещались в этих двух больших квартирах. Через год к армейцам присоединился Александр Смолин, также отправленный Тарасовым в Чебаркуль. В каждой квартире имелся телевизор, который смотрели по вечерам, если не было игр и тренировок. Случались и редкие выходные. Военный люд стягивался в Дом офицеров, там играли в бильярд, смотрели, как правило, военные фильмы.

В военном городке, растянувшемся на сотни метров на уральских просторах, жили офицеры, служившие в части, с семьями. В ответ на вопрос относительно комфорта и бытовых условий в городе Гусев был откровенен: «Там была плохенькая гостиница, и, по-моему, ни одного нормального ресторана». Но это всё мелкие неудобства, незаметные на фоне того радушия, которым окружили приезжих хоккеистов. Рядом была офицерская столовая, где спортсменов, городских любимцев, очень хорошо кормили: трудягам-хоккеистам, радовавшим местных болельщиков, постоянно накладывали дополнительную порцию. Кушайте, голубчики! Кормили от души, с уральским гостеприимством. Часто сотнями штук лепили смачные уральские пельмешки и подавали их со сметанкой. «Деликатес» для вечно голодных служивых да еще утомившихся после тренировок и игр.