Шаман - Ной Гордон Страница 23

Таким образом, каждый из них принял слова другого на веру. Она вызывала у него огромный интерес, поскольку совершенно не походила ни на кого из тех, кого он знал. Уже тогда они воспринимали друг друга не только как интересных личностей, но и как представителей противоположного пола. Чаще всего они сидели перед костерком в ее типи и пили кофе или разговаривали. Однажды он попытался описать ей Шотландию, хоть и не мог определить, что она понимает и понимает ли вообще — но она слушала и время от времени задавала вопросы о диких животных или зерновых культурах. Она объяснила ему структуру племени сауков, и теперь пришла ее очередь упражняться в терпении, поскольку для него это оказалось очень сложным вопросом. Народ сауков был разделен на двенадцать групп, подобно шотландским кланам, только вместо Мак-Доналд, или Брюс, или Стюарт они назывались так: Намавук — Осетр; Мук-Киссу — Лысый Орел; Пукка-хуммовук — Желтый Окунь; Макко Пенньяк — Медвежий Картофель; Киче Кумме — Большое Озеро; Пейшейк-иссевук — Олень; Песше-пешевук — Пантера; Веймесо-ук — Гром; Муквук — Медведь; Месеко — Черный Окунь; Ара-вук — Лебедь и Мухва-вук — Волк. Кланы вполне мирно уживались вместе, но каждый мужчина-саук принадлежал к одной из двух жестко конкурирующих Половин: Кеесо-кви — Длинноволосые и Ош-куш — Храбрецы. Первенца мужского пола в каждой семье при рождении объявляли членом Половины его отца; второй мальчик становился членом другой Половины, и так далее, поочередно, чтобы эти две Половины были более или менее одинаково представлены в рамках каждой семьи и, шире, — в каждом клане. Они соперничали в играх, в охоте, в рождении детей, в числе подвигов и других славных делах — в каждом аспекте своей жизни. Непримиримое соперничество помогало саукам оставаться сильными и храбрыми, но между Половинами не существовало никакой кровной вражды. Роба Джея поразило, что эта система куда более разумна, чем привычная ему, и более цивилизованная, поскольку за многие столетия дикой междоусобной борьбы тысячи шотландцев умерли от рук представителей клана-соперника.

Из-за того, что еды и так не хватало, а также из-за недоверия к приготовлению пищи индейцами он сначала отказывался разделить обед с Маква-иквой. Но затем, когда охотникам несколько раз улыбнулась удача, он попробовал ее стряпню и счел ее вполне вкусной. Он заметил, что они предпочитают тушить мясо, а не жарить его, и, при наличии выбора, скорее возьмут красное мясо или птицу, чем рыбу. Она рассказала ему о «собачьих пирах» — религиозном вкушении пищи: маниту очень уважали собачатину. Она объяснила, что чем больше собаку ценят как домашнего любимца, тем лучше получается жертва на собачьем пиру и тем сильнее лекарство. Он не смог скрыть отвращения.

— Вам не кажется, что есть любимую собаку — несколько странно?

— Не настолько странно, как поедать кровь и тело Христа.

Он был нормальным молодым человеком, и иногда, даже при том, что на ней было несколько слоев одежды и мехов для защиты от холода, он так возбуждался, что это причиняло ему физическую боль. Если их пальцы соприкасались, когда она протягивала ему кружку с кофе, он испытывал настоящий эндокринный шок. Однажды он обхватил ладонями ее холодные квадратные руки и был потрясен бурлящей в ней жизненной силой. Он осмотрел ее короткие пальцы, огрубевшую красно-коричневую кожу, розовые мозоли на ладонях. Он спросил, придет ли она когда-нибудь к нему в хижину, просто в гости. Она молча посмотрела на него и убрала руки. Она не сказала, что ни в коем случае не придет к нему, но так никогда и не пришла.

Во время сезона грязи Роб Джей навестил деревню индейцев, стараясь объезжать появившиеся в большом количестве затопленные места — похожая на губку прерия оказалась неспособна впитать всю влагу от растаявших снегов. Он увидел, что сауки снимают свой зимний лагерь, и последовал за ними на открытый участок милях в шести оттуда, где индейцы вместо маленьких зимних типи ставили гедоносо-те — лонгхаусы из переплетенных ветвей, продуваемые легким летним ветерком. Для перемещения лагеря существовало серьезное основание: сауки ничего не знали о канализации, и зимний лагерь наполняла вонь от испражнений. Тот факт, что они пережили суровую зиму и переезжают теперь в летний лагерь, очевидно, поднял настроение индейцев, и, куда бы Роб Джей ни посмотрел, он видел, как молодые люди борются, бегают или играют в подвижную игру, зрителем которой ему еще ни разу не доводилось выступать. В ней использовались толстые деревянные палки, к одному концу которых были привязаны сумки из кожаных ремней, и деревянный мяч, обтянутый оленьей кожей. Во время игры один участник, двигаясь с максимальной скоростью, выбрасывал мяч из сетки на конце палки, а другой должен был поймать мяч в такую же сетку. Передавая добычу друг другу, они переносили мяч на значительные расстояния. Игра была энергичной и очень грубой. Когда один игрок нес мяч, остальные старались выбить у него мяч из сетки своими палками, причем часто коварно наносили удары по туловищу и конечностям соперников, чтобы те споткнулись или врезались друг в друга. Заметив, с каким восторгом Роб наблюдает за происходящим, один из четырех игравших индейцев подозвал его и отдал ему свою палку.

Другие заулыбались и быстро приняли его в игру, целью которой, с его точки зрения, была не столько физическая активность, сколько нанесение физических увечий. Он был крупнее большинства игроков, с более развитой мускулатурой. При первой же возможности парень с мячом резко вывернул запястье и швырнул Робу твердый шар, закрутив его. Он протянул за мячом руку, но промахнулся, и ему пришлось бежать за ним, но он оказался в самом центре борьбы не на жизнь, а на смерть: длинные палки с грохотом сталкивались и создавалось впечатление, что большая их часть в результате приземлялась именно на его тело. Такая сложная передача мяча озадачила его, и он, поняв наконец, насколько ничтожны его шансы на победу, вернул палку владельцу.

Когда он ел тушеного кролика в лонгхаусе Маква-иквы, знахарка тихо сообщила ему, что сауки хотят, чтобы он оказал им услугу. Всю долгую, холодную зиму они ловили в силки пушных зверьков, и теперь у них было два тюка первосортных шкурок норки, лисы, бобра и ондатры. Они хотели обменять меха на семена, чтобы сделать первый в этом году посев.

Роб Джей очень удивился подобной просьбе: он и не думал, что индейцы могут возделывать землю.

«Если мы сами отдадим меха белому торговцу, он обманет нас», — добавила Маква-иква. Она сказала это беззлобно, просто констатируя факт.

Итак, однажды утром они с Олденом Кимбелом привели двух вьючных лошадей, нагруженных шкурками, и еще одну — без груза, прямо в Рок-Айленд. Роб Джей долго и яростно торговался с владельцем местного магазина и в обмен на меха получил пять мешков посевного зерна: мешок мелкого, скороспелого зерна; два мешка зерна покрупнее, поплотнее, с твердой сердцевиной — для мамалыги и два мешка маиса с мягкой сердцевиной и большими ушками; а также по три мешка семян бобов, тыквы и кабачков. Кроме того, он получил три золотых монеты номиналом в двадцать долларов — они лягут в основу резервного фонда сауков, на средства которого те смогут приобрести у белых другие товары, если в том возникнет необходимость. Олден был просто в восторге от дальновидности хозяина и, кроме того, он нимало не сомневался, что Роб Джей провел всю торговую операцию не без прибыли для самого себя.