Палач, сын палача - Юлия Андреева Страница 23

Некоторые считают возможным, чтобы судья обещал такой ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести уже другой судья, а не тот, который уверил ее в сохранении жизни.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

После проведения испытания слуги графа пригласили ученых мужей Эдварда Иленшфельдта и Карла Альберта Кольрена, Миллера и еще нескольких почетных гостей в замок, где в их честь были вызваны музыканты и поданы изысканные яства.

Петер приметил среди гостей коренастого человечка с совершенно черной бородой и такими же черными кустистыми бровями. Господин был весьма низок ростом. Но это нисколько не мешало ему, так как все присутствующие при виде коренастого низко кланялись ему, выражая знаки внимания и своего расположения.

Петер Миллер сидел за длинным столом рядом с палачом из Кельна, он старался, по возможности, не обращать на себя внимания, спокойно наблюдая званый обед, угощаясь и слушая разговоры.

Подняв бокал с малагой, ученый Эдвард Иленшфельдт продолжил расхваливать преимущества водной пробы, утверждая, что это наилучший из способов, при помощи которых можно с точностью определить степень виновности обвиняемой.

С ним спорил коренастый, превозносивший пробу взвешиванием, которая вот уже три года практиковалась в его родном городе Оудевотер. Проба эта была дороже, нежели проба водой, так как для ее проведения в Оудевотере пришлось приобрести и установить специальные весы, при помощи которых и определялось, является ли взвешиваемый прислужником дьявола или он честных христианин.

– Как всем известно, черти носят ведьм по воздуху, следовательно, ведьмы должны быть легче добрых христиан, – вещал коренастый. – Нашими учеными установлен минимальный вес истинного христианина, он составляет пятьдесят фунтов и, если проходящий взвешивание не соответствует этой мере, следовательно, он или она должны быть сожжены.

– Вы сами сказали, уважаемый доктор Пенкштак, – подал голос Карл Альберт Кольрен, – что весы стоят денег, а кто будет платить? Если за водную пробу мы можем получить деньги с родственников испытуемых. Кто, скажите за милость, согласиться заплатить за огромные весы для взвешивания живых людей?

– Во имя господа городской совет Оудевотера пожертвовал необходимую сумму из своей казны, не вводя дополнительных налогов, – расплылся в улыбке Гер Пенкштак, – но зато, теперь к нам едут из других городов и стран, чтобы пройти взвешивание и получить сертификат, о проведении пробы.

За каких-нибудь полгода весы оправдали себя полностью и теперь приносят деньги в казну. Кроме того, я не особо верю этой вашей знаменитой водной пробе, потому как, если баба сильно бьется на воде, она может и не утонуть, в то время как, если она сразу нахлебается воды, то пойдет ко дну. Зная это и обладая маломальской выдержкой, можно обмануть следствие и уйти от возмездия. В то время как вес подделать более, чем сложно.

– Если невидимые черти сядут на весы вместе с ведьмой, ее вес сделается больше на то количество чертей, сколько оказалось вместе с ней. – попытался опровергнуть пробу взвешивания граф, весело подмигивая Миллеру. – К тому же проба водой куда как более зрелищна! С тех пор, как с благословения господа,в Ортенау проводят пробу водой, у нас по пятницам и вторникам стало меньше разбоев на улице, все насильники ходят на лекции!

Заявление графа вызвало волну смеха, после чего Эдвард Иленшфельдт предложил провести еще одну водную пробу, используя для этого дела всего двух ведьм: одну, о которой доподлинно известно, что она ведьма и достойна костра, и вторую – самую чистую и невинную во всем Ортенау девицу.

Идея понравилась графу и он повелел привести из подвала, приготовленную к казни на костре ведьму, отравившую собственную семью и признавшуюся в этом. В качестве же непорочной девицы он предложил, дабы не мучиться с поисками, схватить первую попавшуюся цветочницу на улице. Что было сделано.

Так что, выбравшись из-за стола, компания вновь отправилась на то же самое озеро для проведения еще одной проверки.

Приговоренная к сожжению на ближайшем аутодафе ведьма поражала безобразием своего облика: это была огромная, большеголовая баба с опаленными огнем волосами, синими от непрестанных пыток руками. Ее рубище было все в дырах, крови и копоти, из под которого проглядывало черное от синяков и запекшихся ран тело. Все пальцы на ногах ведьмы были черно-синими, большие пальцы были выдраны. Тем не менее, исчадье ада твердо стояло на своих ногах, богохульничая и сверкая на судебных исполнителей и гостей графа полными бешенства глазами.

Цветочницу взяли прямо возле озера. Одну из девушек, торгующих здесь во время проведения водной пробы. Несчастную тут же раздели и, связав, бросили рядом с приговоренной к сожжению ведьмой.

По сигналу графа два судебных исполнителя подняли здоровенную ведьму и, размахнувшись и чуть было сами не угодив в озеро, бросили ее в воду. Но, вопреки ожиданию, мерзавка сразу же камнем пошла ко дну, так что палачам пришлось ее спешно поднимать на поверхность воды.

Второй в воду была брошена цветочница, которая вдруг осталась на поверхности воды, сверкая мокрой промежностью и воя от страха.

– Что же это получается, ваше сиятельство, – Миллер позволил себе придвинуться к не меньше его озадаченному графу. – Теперь вы что же отпустите эту… эту отравительницу? А девушка, девушка ведь вообще была выбрана случайно? Что же…

Граф стоял, теребя реденькую бородку, положение действительно было более, чем щекотливое. Перед ним на досках валялась огромная, страшно изуродованная баба с опаленным лобком и переломанными пальцами, которая поносила бога, но которая была оправдана перед свидетелями в результате демонстративно проводимой пробы. И, с другой стороны, девушка, на которую не поступало ни одного доноса и которая проходила пробу просто для примера. Наконец, он принял решение. Граф поднял руку, приказывая, таким образом, остальным помолчать.

– Что ж, обе эти женщины должны быть сожжены на ближайшем аутодафе, – изрек граф Годельшаль. – Цветочница будет сожжена как ведьма, потому как она не прошла водной пробы, а значит, сам бог указал на нее, как на виновную, чудным образом приведя ее в наши руки. Что же касается этого отродья, то она умрет, потому что… – он сделал королевскую паузу, слушая, как плещется о деревянный мостик вода. – Она умрет, потому как я уже давно отдал такое распоряжение, а отменять собственные приказы – не мой стиль.