100 великих тайн Третьего рейха - Василий Веденеев Страница 23

В 1919 году он вступил в ряды Германской рабочей партии, отличавшейся сильными настроениями антисемитизма и радикального национализма. Когда её реорганизовали в Национал-социалистическую рабочую партию Германии, Эмиль получил новый партийный билет за номером 19 и потом всегда считался национал-социалистом с большим стажем.

Вскоре он свёл близкое знакомство с Ульрихом Графом — одним из основателей национал-социалистического движения. Этот крепкий сорокалетний мужчина раньше работал мельником и мясником, — впоследствии он стал бригадефюрером (генерал-майором) СС, — и всегда твёрдо придерживался мнения, что в жизни важно успеть ударить первым и как можно сильнее. На улицах немецких городов часто происходили ожесточённые кровавые стычки национал-социалистов с коммунистами и значительно реже с полицией. Практически ни один митинг коммунистов или нацистов не обходился без кровавой драки с оппонентами, старавшимися кулаками, кастетами и прутьями стальной арматуры доказать свою политическую правоту. И тогда Граф сказал соратникам:

— Нам нужно срочно создать свои боевые группы для охраны митингов. Иначе улицы останутся за коммунистами.

По натуре Эмиль Морис был типичным уголовником и убеждённым сторонником насилия. Он с радостью вступил в новое партийное подразделение «орднергруппе», предназначенное для активных боевых действий в период массовых партийных мероприятий.

Довольно скоро у национал-социалистической партии появился новый, пользовавшийся всевозрастающей популярностью оратор — Адольф Гитлер, — который всегда был готов выступать по любому поводу и перед любой аудиторией. Он специально оттачивал своё ораторское мастерство, собирая случайных прохожих на улицах и произнося перед ними зажигательные речи о гибельном положении страдающей Германии.

Нацисты очень быстро по достоинству оценили способности Гитлера, и он стал выступать всё чаще и чаще — на уличных митингах, в больших пивных залах, перед собраниями безработных. Многие выступления уже открыто претендовавшего на роль не только «пламенного трибуна», но и вождя Адольфа Гитлера, часто заканчивались ожесточёнными схватками. Политические противники нацистов не собирались без боя отдавать ни завоёванные ими позиции, ни голоса будущих избирателей на выборах в рейхстаг.

Тогда Граф принял решение выделить для Адольфа Гитлера специальную группу охраны, которая должна надёжно прикрывать оратора партии во время его выступлений. Так Морис попал в «орднергруппе» личной охраны будущего фюрера национал-социалистов. Там он получил возможность познакомиться с ним ближе — они вместе ходили в пивные, развлекались, пили, знакомились с женщинами, и постепенно Гитлер проникся доверием к Эмилю и, когда пришла пора выбрать себе постоянного телохранителя, предложил этот пост ему. Это произошло ещё до знаменитого «Пивного путча» 1923 года в Мюнхене.

Во время «Пивного путча» и его подавления, активно участвовавший в беспорядках Граф получил тяжёлое ранение, но выжил. Эмиль Морис не покинул своего «хозяина» Адольфа Гитлера и вместе с ним отправился за решётку. Позднее, став фюрером, Гитлер не забыл о верности Ульриха Графа и Эмиля Мориса — они получили известность в партийных кругах как «первые солдаты СА».

26 февраля 1924 года Адольфа Гитлера судили после провалившегося путча по обвинению в государственной измене и приговорили к пяти годам заключения, которые ему предстояло отбывать в старой тюрьме Ландсберга. Туда за ним последовал и Эмиль Морис.

Условия содержания Адольфа Гитлера в тюрьме Ландсберга, расположенной в живописной местности у реки Лех, больше напоминали санаторий, чем тюремный замок. Адольф получил удобную камеру, завтракал в постели, часто выступал перед сокамерниками и подолгу гулял в тюремном саду. Именно здесь он начал диктовать свою книгу «Майн кампф». И первым, кто вёл запись «библии национал-социализма», стал личный телохранитель Эмиль Морис, о существовании и участии которого в работе над «Майн кампф» мало кому известно. Именно он записывал первую часть труда нацистского вождя, а не Рудольф Гесс, как это обычно принято считать. Гесс уже только заканчивал первую часть книги.

В отличие от фюрера, другие его соратники по партии недолюбливали Мориса и не доверяли ему, хотя он не «мозолил глаза» и не лез вперёд, отпихивая всех от кормушки. Он просто был постоянной тенью Гитлера. Возможно, именно это более всего и раздражало Геббельса и Гиммлера.

«Верный Генрих» вообще считал Эмиля Мориса замаскированным евреем, обманным путём проникшим в окружение фюрера. Но, кроме подозрений, веско обосновать наличие еврейских корней в родословной Мориса он так и не смог, иначе телохранителю неизбежно пришёл бы конец, Морис выделялся внешностью — он был смуглым и темноволосым, поскольку являлся потомком натурализовавшихся в Германии французов. Он всегда одевался с броским шиком гангстера, обожал ярких женщин, роскошную жизнь и «щекотку нервов», когда кровавое насилие заставляет организм впрыскивать в кровь адреналин. Но… никогда не выпячивался, предпочитая неизменно оставаться в тени вождя.

Однако был ли Эмиль Морис действительно единственным немецким евреем, сумевшим проникнуть и удержаться в ближайшем окружении Адольфа Гитлера? Это так и осталось тайной, не разгаданной до сего времени. Но скорее всего, еврейские корни Эмиля — всего лишь домыслы недоброжелателей.

Когда Гитлер снял в Баварских Альпах виллу, на которую пригласил свою единокровную сестру и её дочь Гели Раубаль, телохранитель вождя национал-социалистов быстро сумел завоевать благорасположение девушки и стал с ней дружен.

Переступил ли он в отношениях с юной Гели границы дозволенного и действительно ли стал соперником самого фюрера, теперь уже вряд ли удастся точно установить. Это осталось неразрешимой тайной. Ряд западных исследователей полагают, что при всей неприязни друг к другу Генрих Гиммлер и Эмиль Морис были в немалой мере озабочены сексуальными отношениями фюрера и Гели Раубаль, поэтому Морис в конце лета 1931 года вступил в сговор.

Нельзя полностью исключить, что в этом тайно участвовало и третье, самое заинтересованное лицо — Адольф Гитлер. Недаром же по всей Баварии, а потом и Германии долгое время ходили упорные слухи, что фатоватого Эмиля Мориса специально наняли, поручив ему играть роль соперника Гитлера перед самоубийством Гели. Убийством или самоубийством?

Ряд экспертов обращают самое серьёзное внимание на то, что практически ни в одном из документов не упоминается, где именно вечером и ночью с 17 на 18 сентября находился Эмиль Морис. Уехал вместе с «хозяином» в Гамбург и оставался там? В Гамбурге он вполне мог появиться и утром 18 числа, когда полицейский следователь уже осматривал тело Гели Раубаль с простреленной грудью. Уж не сам ли Морис по приказу рейхсфюрера СС Гиммлера и спустил курок пистолета? Или роковой приказ был подкреплён молчаливым одобрением фюрера, потом долго замаливавшего грехи? Вполне возможно, «верный Генрих» вообще оказался там ни при чём, а всё решили тихо, чисто «по-семейному».

Не в этом ли и кроется тайная причина стойкой взаимной неприязни Гиммлера и Мориса, навсегда оказавшихся накрепко связанными одним преступлением по ликвидации любовницы Гитлера. Не исключено, что вступив в 1931 году в сговор и совершив убийство Гели Раубаль, они потом постоянно опасались друг друга — если Адольф Гитлер не участвовал в решении судьбы своей пассии, то, узнав, кто взял на себя смелость распорядиться её жизнью и смертью, мог не помиловать участников сговора, несмотря на прошедшие годы.