Число Приапа - Дарья Плещеева Страница 23

Был очень хороший утренний рейс через Кандаву, и всего два с половиной часа езды, но – ровно в семь утра. Следующий хороший рейс был уже в час дня. Чтобы не петлять, заезжая в Тукумс, и не тратить лишний час непонятно на что, Тоня решила – лучше ехать в час. В четыре, значит, можно оказаться у Анны Приеде, потому что Кулдига – миниатюрный городок, его минут за двадцать можно весь насквозь пробежать, и обратно – шестичасовым рейсом. Ирена объяснила этот расклад туристам, и они согласились – больше в Кулдиге делать вроде нечего, а если найдутся какие-то дела – там наверняка есть гостиница. Оказалось, что и в маленькой Кулдиге есть свой «Метрополь» в самом центре городка, на улице Базницас.

Тоня была девушкой ответственной. Зная, что ей предстоит развлекать престарелых туристов, она прочитала накануне о Кулдиге и запомнила главное – город древний, раньше назывался Гольдинген, строить его начали при крестоносцах, в 1242 году, славится удивительно хорошо сохранившейся архитектурой семнадцатого и восемнадцатого веков, а также самым широким в Европе водопадом на реке Вента, который фактически находится в самом городе.

Но два старичка, которые опознали ее на автовокзале по белой сумке, белой курточке и большим очкам, в экскурсоводе не нуждались. Им, видимо, было о чем поговорить друг с другом, и всю дорогу Тоня читала почтенное исследование о немецких художниках шестнадцатого века.

Планом Кулдиги она запаслась и еще дома наметила маршрут от городской автостанции до старого, надо думать – исторического дома Анны Приеде на Бочарной улице.

Старушка ждала гостей с нетерпением и накрыла стол в светско-латышском вкусе: с вышитыми салфетками, блюдом классических пирожков со шпигом, еще одним блюдом с печеньем, с красивыми кофейными чашками и вазочкой, в которой стояли маленькие розы. Первым делом Тоня отдала ей деньги, а потом уж взялась переводить с латышского на русский и обратно: госпожа Приеде, как многие жители Курляндии, с русским языком была не в ладах.

– Откуда серебро? – спросила она. – А серебро мне от сестры досталось. Сестра старше меня была, три года назад умерла. Я и раньше брала у нее серебро и возила в рижские магазины.

– Разве в Кулдиге нет своего антиквариата? – спросила Тоня.

– В Риге лучше платят.

Старички обменялись какими-то невразумительными словами, судя по интонации – что-то вроде «ну, я же тебе говорил». Язык был не идиш – тот Тоня бы опознала по сходству с немецким, не английский и не французский. Потом они попросили принести, что еще было на продажу. Анна Приеде вынесла большие суповые ложки.

– Очень хорошо, – сказал лысый турист. – Мы это берем. Спросите, сколько стоит.

Поняв, что старые чудаки не собираются торговаться, старушка заломила немалую цену – по пятьдесят латов за ложку. И они действительно не торговались. Деньги были сразу выложены на стол. Тут Анна Приеде прямо расцвела.

– Если уважаемые господа хотят, я схожу к соседке, у нее тоже есть старое серебро! – пообещала она. – Большие серебряные стопки, сахарница, чайные ложечки!

Старички это намерение одобрили. По их просьбе Тоня удержала госпожу Приеде от немедленного побега из-за стола – надо же ей допить такой крепкий, такой ароматный, по какому-то фамильному рецепту изготовленный кофе!

Поскольку вопрос с серебром был решен, Тоня решила заняться картиной.

– Госпожа Приеде, удалось ли найти пропажу? – спросила она.

– Нет, не удалось! На свете много плохих людей! Нашелся добрый человек, отвез меня в больницу, и нашелся плохой человек – присвоил старинную дорогую картину.

Тоня не стала объяснять, что это одно и то же лицо.

– Картина, должно быть, тоже досталась в наследство? – поинтересовалась она.

– Да, конечно. Я не так богата, чтобы покупать старинные картины.

– Ваши родители интересовались живописью?

Старушка задумалась.

– Я бы не сказала. Просто три картины у нас были всегда. Две висели в большой комнате, а третью… вы же ее не видели, а если бы видели – то поняли бы, что в комнате ее вешать просто неприлично. Те две тоже очень старые, они все три одного возраста, так те я уже продала. А эта лежала на чердаке, я про нее и забыла. Те были красивые. На одной старая мельница – такая же, как на той, которая пропала. Поэтому я думаю, что их один художник малевал. А на другой старая баронская усадьба.

– И давно вы их продали?

– Старик мой был еще жив, он их возил в Ригу. Когда же это было? В девяносто восьмом? Или в девяносто девятом? Это было, когда у Нормунда фирма лопнула… Думали, дом продавать придется…

– И тоже в «Вольдемар» сдали?

– Скорее всего. Я его про название не спрашивала.

– Кто же вам, госпожа Приеде, посоветовал обратиться в «Вольдемар»?

Этого старушка вспомнить не могла.

Потом она вышла на несколько минут и вернулась с такой же старенькой соседкой. Той тоже серебро досталось от умерших родственников, где родственники им разжились, соседка не знала, и Тоня подивилась совпадению.

А вот дальше начались чудеса. Во-первых, туристы пропали. Казалось бы, только что, выйдя из дома Анны Приеде, шли рядом и спрашивали Тоню о временах герцога Якоба. И вдруг – словно корова языком их слизнула.

Пробежавшись взад-вперед, Тоня посмотрела на часы и охнула – автобус, на который были куплены обратные билеты, отходил через двадцать минут. Решив, что два таких бойких старичка могли и сами дойти до автостанции, Тоня поспешила туда – а там ожидало второе чудо.

Время было самое транспортное – жители окрестных городков, работавшие в Кулдиге, разъезжались по домам, несколько автобусов принимали пассажиров, публика была деревенская – просто одетая, с огромными сумками и кошелками, многие – в резиновых сапогах. И среди негромкой и многоголосой латышской речи вдруг прохрипело русское слово:

– Хозяин, слышь, хозяин, ты это… Возьми меня, хозяин!..

Тоня чуть не подпрыгнула.

Только раз в жизни слышала она такой рингтон – и он стоял в мобильнике покойного Виркавса.

Хозяин не торопился взять аппарат, и призыв прозвучал еще раз. Но Тоня уже приблизилась к мужчине, вытянувшему аппаратик из кармана, уже зашла сбоку, чтобы увидеть его лицо.

Лицо она увидела, хотя не сразу поняла, где встречалась с высоким темноволосым парнем. А сообразила, когда он, таща немалый груз, уже карабкался в разбитый проселочными дорогами автобус.

Это был тот самый Мефистофель с фотографий, сделанных подругой Лолиты. Ошибиться Тоня не могла – и внешность приметная, и память у эксперта на лица замечательная.

Тут у нее в голове началась сумятица: что делать, куда бежать?! Будь Тоня посмелее – прыгнула бы в тот самый автобус, исхитрилась бы познакомиться с Мефистофелем. Но она никогда особой решительностью не отличалась. Пока она искала в мобильнике номер Хинценберга, чтобы он помог связаться с Полищуком, автобус отбыл, Тоня только успела прочитать название конечного пункта на табличке: Снепеле.