Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее - Антон Нелихов Страница 23

– Вы куда?

– Мы палеонтологи. Динозавров искать будем, – скороговоркой говорит Краснолуцкий.

– У нас есть динозавры?

– Уже двадцать лет копаем.

– Никак не выкопаете? – улыбается девушка, смотрит на удостоверение с допуском Краснолуцкого, нажимает кнопку. Турникет открывается.

На стенах в коридоре графики производственных рекордов, коллажи с фотографиями и надписью: «Судьба моя – разрез». Светлые кабинеты украшены грамотами, указами, портретами президента. В шкафах целые рощи наградных кубков и статуэток.

Попасть в карьер – целое приключение. Нужны рекомендательные письма, объяснительные, заявки и талоны, которые заверяют в разных кабинетах.

Каждое утро автобусы привозят две сотни работников из Шарыпова, вечером забирают обратно. Но не всех. Часть рабочих остается в карьере и под прожекторами нарезает бульдозерами пласты юрского угля, следит за конвейером, который круглые сутки движется к электростанции, чтобы вся необъятная Сибирь получила свет.

Мощный «Урал» выруливает за ворота конторы. Трясемся в салоне, проезжаем опутанные колючей проволокой ворота. За окном наливается дождем небо, воздух сереет.

Вдоль дороги лысеют отвалы угля, трава на них не растет. После очередного поворота спереди во всю ширь открывается чернильная полоса – разрез. От него начинает кружиться голова.

Представьте: кругом полнейшая идиллия и пастораль – золотистые поля пшеницы, веселенькие пятна разнотравья, салатовые, изумрудные рощицы, какие-то барашки облаков. Посреди же всего этого – огромная черная угольная полоса. Кажется, что из картины Шишкина вырезали кусок и оставили широкую темную линию. Угольная полоса черна до невозможности. В природе такого цвета не бывает, не должно быть. Он совершенно нездешний, это цвет пустого космоса, и странно видеть его на нашей планете. Полоса угля кажется дырой во времени и в пространстве, симфонией Карла Орфа на фестивале балалаечников. Роторный экскаватор рядом с ней выглядит игрушечным.

Идеально вертикальная стена угля возвышается двумя уступами. Каждый по тридцать метров, как десятиэтажный дом. В длину карьер тянется на восемь километров.

160 миллионов лет назад все это было торфяным болотом, по которому бродили динозавры, ползали черепахи, бегали цинодонты с маммалиаформами.

К краю разреза подходить нельзя, это опасно, да и не нужно. Серые и рыжие уступы с костеносными породами лежат чуть дальше от угольной стены.

Вокруг хватает странных пейзажей. Раскинулось ровное, как скатерть, плато черного песка – это отвалы угля, который на солнце рассыпался в мелкую крошку. Блестят лужи малинового цвета, между холмами текут изумрудные ручьи. Можно долго глазеть и удивляться, словно попал на другую планету.

Краснолуцкий весь обращается в зрение, встает на колени, с вдохновением смахивает ножом глину, копает… Затем поднимается, отряхивается, рассматривает на ладони какую-то песчинку, отходит в сторону, идет вдоль холмов, как аист, высматривает на земле мелкие косточки.

Уже двадцать лет он приезжает искать динозавров и все никак не успокоится. А местонахождение до сих пор больше обещает, чем дает. Ясно, что здесь потрясающе много ценного материала, но добыть его нелегко. С ходу попадаются только куски черепашьих панцирей и россыпи чешуи. Челюсти, черепа и скелеты играют в прятки. Обычное дело. «Хоть живи здесь, все равно ничего целого не находишь», – жалуется Краснолуцкий.

Он преувеличивает. Находок понемногу становится больше. Но местонахождение в самом деле словно испытывает его терпение. Недавно ему попалась странная кость – может быть, от древнейшего в мире анкилозавра. Но как узнать по одному фрагменту? Нужны более полные находки.

Ничего не понятно с гетеродонтозаврами. Какие они? По зубам рептилии мало что скажешь, нужна хотя бы челюсть, а ее нет.

Должны быть брахиопоиды, как в Песках. Место было самое подходящее: много рыбы, болота, озера. Но их в Березовском нет совсем. Почему? Кто же знает…

Серая глина разбита трещинами, усеяна обломками панцирей. На память приходит бессмертное:

Со вздохом витязь вкруг себя Взирает грустными очами. «О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями?»

Блестит вымытый дождями зуб килеска. Рядом бежевая кость, берешь в руки – разваливается на куски, словно песочное пирожное. Внутри костей пористая структура, верный признак динозавров. Их кости были пронизаны множеством пустот, были легкими и прочными, как шуховские башни – настоящее инженерное чудо. Благодаря полостям в костях динозавры, по сути, становились огромными воздушными шариками. Это мешало им плавать: динозавр не мог полностью погрузиться в воду и болтался на волнах, как надувной матрас.

На ветру кивают желтые цветы. Вдалеке, километров за двадцать, начинается дождь: под острым углом к земле падает серая стена воды. Тучу несет к разрезу, приходится собираться обратно.

Заворачиваем остатки в прозрачную пищевую пленку, под моросью шагаем в контору. Вдоль кромки карьера краснеют таблички «Стой! Опасная зона». Из разреза несется страшный ветер, который сильно разгоняется на пустом пространстве. Кажется, будто здесь стоит огромный пылесос, который со свистом тащит в себя воздух со всей округи. Мелкая пустельга выныривает из отвалов, попадает в поток и тщетно пытается с ним совладать, частит крыльями, но быстро сдается, ветер уносит за холмы. Высоко над головой недосягаемый для ветра чертит круги неизменный сибирский коршун.

Обратно в Шарыпово едем на автобусе с рабочей сменой. «Раньше, когда был КАТЭК, все в городе было новое, крашеное, аккуратное. Теперь пришло в упадок, стало некрасивым. Но ведь надо и другую красоту видеть», – вздыхает Краснолуцкий.

Остановка рядом с музеем. Во дворе, в окружении березок приоткрыл пасть бетонный стегозавр. Его сделал местный скульптор, внутри арматура, обтянутая сеткой, на нее положен цемент. Памятник недолговечный, бетонная шкура уже осыпается кусочками. В городе динозавра прозвали шарыпозавром, потом Илларионом и, наконец, Юрашкой, по примеру собрата из красноярского музея. В длину он как настоящий, но выше и толще. «Очень уж упитанный», – признается Краснолуцкий. Главная же проблема – голова. Она огромна. Если так же исказить пропорции человека, наша голова получится с колесо грузовика.

Памятник открыли несколько лет назад, по всем правилам, перерезая красную ленту и торжественно снимая со скульптуры покрывало. В честь стегозавра дали концерт, все это называлось «Культурой юрского периода».

Недалеко от скульптуры (в Шарыпове все недалеко) находится художественная школа, где преподает Краснолуцкий. Он часто показывает детям древние кости. «Позвонки, кусочки ребер, самые обычные кости стегозавра. И рассказываю, что раньше у нас было очень тепло, не замерзали озера, а в воде купались динозавры. Стегозавр был ленивый, с маленьким мозгом. Питался растениями, а его зубки были, как у кошечки, маленькие. Рассказываю, потом мы его рисуем – и кости оживают! Это уже не просто кости, а настоящая история» ^[53], – говорит Краснолуцкий.