Шуры-муры на Калининском - Екатерина Рождественская Страница 23

Оставлять ребенка целиком на няньку поначалу побаивались: человек все-таки новый, совсем не изученный, тем более что до поздней ночи сидеть она не могла, торопилась всегда домой, в берлогу, где ее никто не ждал, кроме старухи, у которой она снимала угол. И когда Алена с Робертом уезжали и намечались какие-то важные с Левушкой выходы в свет, Лидка, в довесок к Нюрке, вызывала на помощь одну из подруг и обязательно сестру Иду, чтобы та приглядывала и за подругой, и за Нюркой одновременно. Ида была теперь более свободна, ее старшая дочка, Вероника, вышла замуж за сокурсника, немца из ГДР, и уехала после учебы к нему. Большая радость, а как же. Многочисленные советские родственники затрепетали и стали ждать официального приглашения из ГДР, хотелось хоть одним глазком взглянуть, каково это там живется, за кордоном-то. Составили себе график — кто за кем — и потянулись стройными рядами в ОВИР сдавать документы на заграничный паспорт. Вероника только и успевала приглашения отправлять. У Иды было еще трое детей, но все давно великовозрастные и не требующие надзора. Вся надежда у Лидки была на нее. Не в том смысле, что подругам нельзя было доверить квартиру, а в том, что каждая могла внезапно отвлечься и забыть о детях. Все девочки, как звала их Лидка, были еще с довоенной опереточной поры, выдержанные, как хороший коньяк, проверенные временем и предыдущими адресами. Но у каждой матроны были свои минусы, и не на каждую можно было оставить дом, хотя в помощь они все годились.

Наша Павочка, например, была женщиной многослойной и могущественной, самой звучной из всех со своим хроническим контральто и снисхождением ко всему живому, ну и к тому же самой последней инстанцией. В театре всегда играла героинь или возлюбленных, голос ее был большой силы и диапазона. Старалась никого не слушать, любила, чтоб слушали ее. Вот она и могла, скажем, придя к Крещенским на очередное «дежурство», «сесть на телефон», как называла это Лидка, или разговориться с Нюркой о сглазе, порче или каких-нибудь народных приметах, начать гадать на любовные отношения какого-нибудь известного певца — на Нюрку как-то раз Павочка погадала и поняла, что бессмысленно, пусто, хоть ты тресни, — но так с головой уходила в эти гадания, что пропускала все на свете, включая кормление мелкой Лиски, а это уже святое. Винила в этом лично годовалую Лиску: «Она даже не попросила, голоса не подала!» Такой уж у Павы был характер. В общем, казалось, что со сцены она до сих пор не слезла, так и осталась вещать свысока и снисходительно на все посматривать. У нее был кот, которому она посвящала все свободное время. Да что там время — жизнь! Но часть жизни, и большая, все равно оставалась для Крещенских.

Надька Новенькая, прелестная, добрейшая, худенькая, смолящая «Беломор», с вечным молодежным коротким каре, сделавшим ее образ еще в двадцатых годах, могла после долгих игр с Катей и Лиской напробоваться горячительного из незапертого шкафчика-бара, который был вделан во встроенную стенку у Лидки в комнате, и свалиться со стула, привычно вывихнув руку и перепугав всех домашних. Была очень смешливой и имела особое театральное амплуа — «проказница», если по таблице Мейерхольда. Проказница должна была обладать тонкой фигурой, неважно каким голосом, но главное — большой подвижностью глаз и лицевых мышц. Необходимо было уметь подражать и пародировать, без этого никуда, ну и еще хорошо бы делать всяческие сальто и прыжки с переворотами. И да, это была именно Надька! Это четкое ее описание! Мейерхольд как в воду глядел, словно списывал с нее! Хотя с возрастом Надькины прыжки перестали быть легкими и по большей части перешли в травмоопасные, но любовь к пародиям и подвижность лицевых мышц осталась. Надька отличалась крепким здоровьем, которое объясняла просто и доходчиво — она лечилась водкой и своей кошкой (кошку она завела исключительно в лечебных целях). Но не подумайте ничего плохого, кошку свою прикладывала к голове от давления, если вдруг зашкаливало, и объясняла просто — у нее девять жизней, пусть делится. Ну а водку она не столько пила, сколько, как и кошку, тоже прикладывала — ставила водочные компрессы с перцем, с солью, с хреном и горчицей, делала спецнатирку или настаивала травы. Самостоятельно, в аптечные варианты не верила. Нун попивала, конечно, немного. Самую малость. Несколько рюмочек в день. Для здоровья. И хохотала.