Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый Страница 23
Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый читать онлайн бесплатно
Некоторые источники утверждают, что Валленштейн страдал от стыдной болезни, симптомами которой стали нарушения психики и не объяснимые логикой разума поступки, и если так, то алебарда капитана Деверу́ не только избавила герцога от страданий, но и обеспечила ему ореол мученика. Погибни генералиссимус на поле боя или скончайся под шепот исповедника, кончина Валленштейна не предстала бы в романтизированной версии истории столь эффектной. Легенда гласит, что герцог пытался вычислить собственную смерть, назначив встречу с астрологом Джованни Батистой Сени, но тот якобы запоздал с визитом, а позже, понятно, смысл составлять гороскоп пропал. Жизненный путь генералиссимуса многократно проследили другие таланты: Фридрих Шиллер сочинил биографическую драму, Бедржих Сметана — симфоническую поэму, а Карл Пилоти, прославлявший германских героев мюнхенский живописец середины XIX столетия, создал полотно «Сени перед телом Валленштейна». Все эти мастера культуры извлекли из истории герцога трагический смысл, актуальный и поныне. Вот Шиллер и его строфа (говорит один из злодеев, обращаясь к будущему убийце герцога) — о главных темах и этой книги тоже:
Граждане Эгера, сторонившиеся межконфессиональных войн, прилично натерпелись от валленштейновской армии, не раз изнурявшей их край насилием и мобилизациями. Но современному Хебу в такой степени, как Альбрехтом фон Валленштейном, больше некем гордиться: выходец из знатной, вроде бы славянской семьи, он воплощает в себе универсальный характер государства Габсбургов, в котором, как это бывает во всех империях, лояльность монарху ставилась выше национальной принадлежности. Чехи тогда строили будущее независимой Чехии, даже если говорили по-немецки и ощущали себя верноподданными чужеземного императорского дома. Или этот дом только сейчас кажется чужим, а 400 лет назад чувство родины было совсем иным? Музейная экспозиция, сконцентрированная вокруг изложенной с величайшей деликатностью многовековой летописи чешско-немецких исторических обид, не случайно организована столь подробно: на обозрение выставлены и кружевной воротник Валленштейна, и его окованный железом походный сундук, и его сшитые на заказ ботфорты, даже набитое соломой чучело его лошади, павшей в битве со шведами под Лютценом.
Квартал Шпаличек, Хеб
Один из ресторанов неподалеку от дома бургомистра логично называется Valdštejn, но он теперь закрыт: то ли ремонтируется, то ли продается. Клиентура перетекла напротив, в пивную Špalíček, носящую имя квартала старых немецких купеческих домов. Das Stöckl непонятно, как перевести на русский — 11 красивых древних зданий, соединенных в два блока, возвышаются на площади, у фонтана с Геркулесом, словно огромные каменные леденцы. Мужики в кнайпе заняты не геополитикой, они сетуют на то, что местный пивзавод уж четверть века как остановил производство и это стыдоба. А ведь варили здесь не хуже, чем в Пльзене: и темное Prelát, и Valdštejn нескольких марок, а кому-то дедушка рассказывал, что «при немцах» наливали и крепкое Egerer Urbrau. И это означает, что жизнь в Хебе, хотя и стремится к совершенству, никак его не достигнет.
Зима близко
Северная Чехия
Severní Čechy
…Выросли новые травы, Клены и их молодые дубравы. Мы не раз умирали, Но растут дерева. Мы идем по спирали — Под ногами нас слышит трава. Что с того, что здесь Скоро выпадет снег? Что с того, что она уже здесь — Смотрит в глаза? Скоро зима!
Башенные часы комплекса Свата-Гора и терраса храма Вознесения Пресвятой Богородицы, Пршибрам
Вообще-то я небольшой поклонник литературного приема одушевления неодушевляемого, это когда страны или города наделяют человеческими характерами и настроениями. Но правила для того и существуют, чтобы иногда их нарушать, поэтому не удержусь от соблазна (тут это, кажется, кстати) и предположу: Чехия живет тайным желанием хотя бы чуть больше походить на Италию, чтобы избавиться от сходства с Германией. Ведь существует множество последствий того, что Богемия и Моравия едва ли не тысячу лет вращались в орбите германского мира. Процессы взаимопроникновения и взаимоотталкивания ни в коем случае не были однозначными и однонаправленными, потому что только в сравнении с другими мы познаем себя, у других учимся, от других отличаемся и самих себя отделяем. В разные исторические эпохи чешское притяжение к немецкому и чешское сопротивление немецкому выражались по-разному: поначалу в стремлении служить «своему», а не инокровному феодалу или королю, в желании быть гуситом, а не католиком, в обороне сословных или цеховых вольностей; позже в осознании права на собственные язык, культуру, флаг, историю, государственность. Северо-западное, а не южное влияние в Богемии и Моравии было значимо в первую очередь политически: чешские земли, напомню, много веков входили в состав Священной Римской империи, а династия Габсбургов, самая знатная немецкая монархическая фамилия, управляла этими территориями четыре века.
Такое не проходит бесследно, оттого, в частности, и резкое общественное отторжение чехов от немцев, эта особенно отчетливая тенденция позапрошлого и прошлого веков. Замечу, что вовсе не всем подобное отторжение удавалось: славяне когда-то населяли примерно треть территории нынешней ФРГ, но в итоге давным-давно поглощены на этих пространствах германской цивилизацией. Из четырех крупных племенных союзов (лютичи, ободриты, лужицкие сербы, поморяне; немцы всех славян тогда называли вендами) себя кое-как донесли до современности только лужичане, несколько веков, кстати, имевшие общую с чехами историю, поскольку их земли входили в состав Чешского королевства [22]. Лужицкие сербы, или сорбы (их в Саксонии и Бранденбурге осталось теперь 60 или 70 тысяч человек), сохраняют статус национального меньшинства, как могут блюдут свои язык и традиции, хотя полная ассимиляция все равно кажется неминуемым делом даже не слишком отдаленного будущего. Столица верхнелужицких сербов, саксонский городок Баутцен (по-чешски Будишин) считает себя немецкой горчичной метрополией, горчица и правда продается здесь десятками сортов, есть чуть ли не малиновая. Но если приехать в красивый робкий Баутцен без всякого знания о его лужицкой судьбе, то ничего «отдельного» от остальной Германии, пожалуй, и не заметишь.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments